Сибирские огни, 1994, № 3-6

память вроде поэтической и ожидающей своего певца киргизской поэмы «Кузу-Кербич». Живые картины приро­ ды, оригинальность жизни отразились бы в его впечатли­ тельном уме и сердце. Может быть, на границе, где Европа сливается с Азией, с одной стороны, и гранича кущею бесконечных лесов, где слышен стук русского топора, с другой, открывая за горами залитый ослепительным солн­ цем юг Китая, у поэта вырвалось бы вдохновенное настроение, и он метнул бы оком гения на судьбу этого края. ...Не заезжали в Сибирь и поэты иностранцы... Евро­ пейскому миросозерцанию поэта здесь предстоит столкнуть­ ся с первобытно-поэтическим народом, который в своем кочевом быте сохранил всю красоту и причудливость восточной фантазии. Это киргизы, про которых говорит Тейлор, что они поражают путешественников своей бес­ прерывной импровизацией и богатством фантазии. Многие поэмы и легенды их достойны занять место в ряду поэтических произведений всякой литературы. Сказки их напоминают полет индийской фантазии. Какими перлами и адамантами мог бы украсить Восток европейское поэтическое дарование... Но ни Лонгфелло, ни Уордсворт не явился еще в северной Азии. Не являлись сюда и замечательные музыканты. Конт- ские и Рубинштейны объедут весь цивилизованный мир, посетят Америку и Австралию, а три четверти России не посетят, ибо она еще не цивилизованный мир... Да и поддержит ли еще мое общество даровитого художника или музыканта. — Кондрат, ты купил ли картину в тысячу рублей? — Чтобы я, да мне маляр Сенька за 2 рубля весь дом испишет. Ни-ни, Боже мой! Да, он таков. Ежели бы в волшебных неземных звуках скрипки Паганини лопнула последняя струна и разорвалось вместе с ней сердце этого соловья от полноты чувства, Кондрат закричал бы: «Что же ты кончил, ведь я четвертак заплатил!». — Кондрат, слушай, я найду для тебя поэта, да не уморишь ли ты его с голоду? Добродушный Сибиряк. «Камско-Волжская газета», 1873, № 97, 133. 18