Сибирские огни, 1994, № 1-2

Елена КОРОНАТОВА НАСТЯ, ТОСЬКА И ЛУЦИК ПОВЕСТЬ НАСТЯ и а улице шумели тополя, роняя похожий на вату **пух. Где-то визгливо лаяла собака. На крышах гу­ лили голуби. В открытые окна доносились крики ребят, удары мяча. Настю на улицу не отпустили. «С ангиной надо по­ лежать»,—сказала мама. Врача она не стала вызывать. Мама работает в аптеке, и не хуже врачей знает, какие надо принимать лекарства. Глотать таблетки и полоскать горло чем-то горь­ ким — противно. Настя, как могла, хитрила. Но папа увидел, что она выплюнула в бумажку таблетку. Она и не заметила, что он стоит в дверях. Папа укоризненно покачал головой, но выговаривать не стал. Настя зна­ ла: папа не выдаст ее, не станет маме жаловаться. От стыда у нее даже уши стали гореть. Вот так всегда: когда стыдно —горят уши. Как заслужить папино про­ щенье? Настя взяла таблеткй и отправилась в кухню, где папа сидел с газетой. Настя налила в кружку воды и сказала: «Папа, смотри»,—и на глазах папы проглоти­ ла две таблетки. Папа отбросил газету, и сердито проговорил: «За­ чем такая безумная храбрость?..» У Насти закружи­ лась голова, ее затошнило, она жалобно пробормотала; «Ой, папочка». Папа взял ее на руки и отнес в постель. Пришли соседские девчонки, но мама дальше поро­ га их не пустила. «Нельзя, девочки, у Насти ангина. Можете заразиться. Поправится —тогда приходите». Обидно, что не пришлось поболтать с девчонками. Правда, мама не разрешает их так называть. Она гово­ рит, что это унижительная форма обращения, а надо говорить —девочки.