Сибирские огни, 1994, № 1-2

стилась в кресло, вскочила и воскликнула: «Ах! мне все равно, а я... я... его не оставлю». Закрыв ладонями ли­ цо, она громко, иступленно разрыдалась. В первое мгновение я хотела кинуться к ней, уте­ шать. Но стыд, жгучий стыд, что я так вероломно, из-За угла подсмотрела нечто сокровенное, не предназначен­ ное для чужих глаз, удержало меня. Тихо прикрыв дверь, я пробралась в сад. В тот же день я отправилась к бабушке. С вязани­ ем в руках она сидела у окна в кресле-качалке, перед ней на подоконнике лежал театральный бинокль. То и дело она откладывала вязанье, брала бинокль и долго- долго что-то разглядывала за окном. А там раскинулась небольшая поросшая мелкой травкой, площадь; в цент­ ре ее, в окружении желтеющих тополей, белела трех­ главая со звонницей церковка. Сообщив о скудных домашних новостях, я расска­ зала о «спектаклях» в амбарушке. Бабушка молча вы­ слушала и, отложив вязанье, сказала: — Да, мне мать говорила. «А мне—нет»,—с обидой подумала я. — Но распространяться об этом не следует,—строго наказала бабушка,—еще сочтут ее сумасшедшей и упе­ кут в психолечебницу. Он это может, с него станет. «Он —это отчим»,—догадалась я. — Конечно, никому не скажу,—заверила я. — Знаешь, чем объяснить эти «спектакли», как ты их называешь, в амбарушках? В молодости Полина Алексеевна, несмотря на свою застенчивость, участвова­ ла в любительских спектаклях. Правда, я ее видела лишь в «Бесприданнице». Это, безусловно, не Ермоло­ ва, но весьма и весьма недурно. Бабушка не была бы бабушкой, если бы не упусти­ ла случая прочитать мораль. И она последовала. — Ты знаешь евангельскую притчу о зарытых та­ лантах? Впрочем, что вы, безбожники, знаете? Так вот: эта притча о ней. Да, да! Полина Алексеевна хорошо рисовала. Ее акварели были прелестны. Играла на сце­ не. Была очень музыкальна. Ей много было дано от Бо­ га. И все зарытые таланты —вот итог жизни. Да-а-а..; Кто знает... Возможно, в амбарушке она проживает свою непрожитую жизнь. Бабушка умолкла, задумалась, погрузилась в свои мысли. Немного погодя словно очнулась и снова заго­ ворила: 42