Сибирские огни, 1994, № 1-2

интересной книги, красота и фантастика человеческих чувств, мыс­ лей и отношений». И красота родного уголка в масштабах все­ ленной не менее значима, доказывает автор, нежели красота, всего мироздания, вне которой вселенская красота неполная. Вот почему лирический герой новеллы «Июнь» абсолютно уверен, что «на Земле прекрасного и таинственного не меньше, чем во всей все­ ленной». И это, приоритетное утверждение близкой сердцу, родной земной красоты, опять же хорошо согласуется с общей художни­ ческой позицией В. Колупаева, заявленной им, вспомним, в «Жил­ площади для фантаста» («я ничего не выдумываю», «стал писать о том, что хорошо знал, о самом простом, обыденном»...). В произведениях В. Колупаева живут и действуют люди самого различного рода занятий. Даже такого необычно-экзотичного, как «мыследел» («Молчание»)— скульптор будущего, который творит не резцом и зубилом, а материализует созданный воображением образ в любом подходящем для этого материале. И все же есть у разноликого, имеющего множество профессий героя В. Колупае­ ва (и прежде всего в повести «Жизнь, как год») одно общее и весьма специфическое дело: он — волшебник. Не сказочно-фольк­ лорный, а обыкновенный, бытовой, так сказать, волшебник. Волшебство колупаевских персонажей проявляется по-разному. А вот герой новеллы «Август» — волшебник-профессионал. Он спе­ циализируется на том, что возвращает людям воспоминания о днях их молодости, материализуя их. Об одном таком рабочем дне, точнее — Ночи волшебника и рассказывает писатель в главе «Август». Мы переносимся в начало 60-х годов — время политической оттепели, духовного подъема и радостных надежд. Мы оказыва­ емся в том славном времени, когда, не в пример нынешнему, лю­ ди были добры и терпимы друг к другу, умели и могли хорошо работать, но и умели отдыхать со всей искренностью и широтой души. С большой теплотой описывает автор одно из стихийных молодежных массовых гуляний в сибирском городе студентов под августовскими звездами. И картина этих гуляний —не просто нос­ тальгия. Для нервно-обозленного нашего настоящего они своего рода воспоминания для будущего, на которое помогают смотреть с надеждой. Гуляние в августовскую ночь заполнило улицы и площади не­ кого Усть-Манска. Вымышленный этот город фигурирует и в дру­ гих произведениях В. Колупаева. За ним без труда угадывается старинный Томск; многие его уголки, улицы, парки, к тому же, имеют у В. Колупаева подлинные названия. Свой родной город автор и читателю постарался сделать близким С любовью выпи­ санный им образ города одновременно старого и молодого, со славным прошлым, с многочисленным его студенчеством, научной молодежью, наверняка запомнится еще и потому, что в произве­ дениях писателя это еще и полноправный персонаж, полноправное действующее лицо. «Жизнь, как год» автор назвал «фантастическим повествова­ нием, и это жанровое обозначение себя вполне оправдывает. Но чем дальше углубляешься в повесть, тем больше уверяешься в том, что В. Колупаеву важен не столько сам факт проявления необычайного, сколько нравственный результат, который из него следует. Вот новелла «Сентябрь». Немолодой уже человек спешит в сентябре в окрестный лес, где встречает молодую женщину, очень похожую на ту, чго оставил когда-то из боязни связать с нею 174