Сибирские огни, 1994, № 1-2

Как видим* дзяпик, помимо, условно говоря, реального субъ­ екта произведения выступает в повести и в качестве метафоры того угодливо-послушного, безразличного винтика-раба, которого, помнится, еще Чехов призывал выдавливать в себе по капле. Ав­ тор и его герои (имеется в виду команда транстайма) тоже начи­ нают понимать, что надо не дать дзяпику завладеть человеком, «не сдаться, победить дзяпика. Сначала в себе... А потом помочь другим». Задача эта настолько же важная, насколько и трудноразре­ шимая. Хотя бы потому, что «многие не согласятся узнать в себе дзяпика». И даже не потому, что стыдно, а чаще потому, что кое-кому дзяпиком быть даже удобно. («Никаких мыслей, сиди себе и помалкивай, жуй кашу с маслом. За тебя думают другие»). Социальную и психологическую раздвоенность человека в сис­ теме командно-бюрократических связей В. Колупаев зафиксировал и очертил социологически очень верно. Он вскрыл причинно-след­ ственные связи явления и даже попытался нащупать пути его пре­ одоления. Но это — больше на социологическом уровне. В плане же ху­ дожественном повесть «Дзяпики», мне кажется, не раскрыла в полной мере творческих возможностей автора, во многом оказа­ лась в плену литературных схем и стереотипов, которые, впрочем, отчасти можно объяснить влиянием господствовавшей во время ее написания литературной моды. Ну, например, не обошелся писатель без расхожих шаблонов такого распространенного в 70-е годы в словесности нашей явле­ ния, как «производственная проза» с ее «новаторами и консер­ ваторами», передовыми руководителями и ретроградами, громозд­ кими технологическими описаниями, специфическими конфликта­ ми и т. д. Один характерный пример. Бюрократическое руководство СКВ в лице Разова и иже с ним, испугавшись результатов первой экспедиции в прошлое (как-никак, а именно в Разове, Маханове и им подобных дзяпики засели намертво), решило прекратить экс­ перименты, переориентировать работы в другое русло, а заодно сменить непослушного руководителя темы. Но вот вернулся из загранкомандировки главный инженер СКВ («Спаситель и умней­ шая голова. Теоретик и тонкий политик. Личность, приводящая в смятение Разова своей эрудицией, порядочностью и какой-то таин­ ственной способностью проникать в самую суть явлений и собы­ тий»), и сразу все становится как надо: добрый, умный, влия­ тельный и обаятельный барин все рассудил по справедливости и расставил по своим местам. Здесь явная искусственность, натяж­ ка, ибо в жизни все было бы куда сложнее и драматичнее. Впро­ чем, и неубедительная развязка конфликта, и благостный финал в пользу настоящих «рыцарей науки» получились именно в тради­ циях (в худших традициях) «производственной прозы». И не только топорно, откровенно скажу, разрубленные кон­ фликтные узлы напоминают в «Дзяпиках» о «производственной прозе», но и пространные, тягомотные, перегруженные специаль­ ными подробностями, описания подготовки и отладки транстайма к работе накануне экспедиции. Понятно, что описания эти состав­ ляют параллельную собственно фантастическому сюжету линию произведения, необходимую для распознания феномена дзяпика. Однако очевидно в данном случае и то, что, хорошо зная предмет изображения, тем не менее как художник автор оказался, увы, не на высоте. 1 7 0