Сибирские огни, 1994, № 1-2

всей своей недалекости и невежественности Маханов, или номенк­ латурный бюрократ, проходящий у дзяпиков под именем Эхраз- ещераз, а в наше время — под фамилией директора института Пространства и Времени Разова, В. Колупаев, однако, не останавливается на такого рода явных параллелях и ассоциациях, резонно полагая, что это — полдела. Для него важнее понять, откуда тот или иной тип, то или иное явление берется и почему оно так живуче. В связи с чем писа­ тель обращает наше внимание на один феномен. Четверо суток пробыл в прошлом экипаж транстайма, но за это время с дзяпи- ками произошла суперскоростная эволюция: за сто часов умуд­ рились они проделать путь от каменного века и почти до эпохи НТР. В то же время — в большинстве своем так и остались в духовном отношении примитивными дзяпиками. А дело вот в чем. Экспедиция НИИ Пространства и Времени, прибыв из своего настоящего, сама того не подозревая, принесла с собой и часть современной ей общественной атмосферы, которая, не без воздействия пространственно-временного парадокса двойст­ венно повлияла на первобытных людей. С одной стороны, сверх­ ускоренное развитие, а с другой — смешение, так сказать, эпох и стилей, заражение дзяпиков опаснейшим вирусом командно-бю­ рократической системы. Да, пришельцы из будущего действительно заразили дикарей каменного века бациллами бюрократизма и даже принесли с со­ бой необходимую для этого питательную среду. Но, спрашивается, почему так произошло? Ведь четверо молодых инженеров-иссле- дователей — люди как раз не бюрократического склада. Это чест­ ные, умные, бескорыстные ученые, для которых главное — дело, Ему и отдают они себя целиком. Чем и.., пользуется Система, постоянно напоминающая, что, как ни крути, а они — тоже ее подданные. Система дает им возможность работать взамен на то, что на все остальное они закроют глаза, ни во что остальное не станут вмешиваться. «Что же произошло? — думал Акимов (один из членов коман­ ды транстайма — А. Г.).— Что? Или ничего не произошло вдруг? Ведь я работал. Работал! Но ничего, кроме работы, меня не ин­ тересовало... И если пять раз в году перед СКВ ломали асфальт, меня это лишь смешило. Ломайте и снова зарывайте. А по сосед­ ней улице невозможно пройти в болотных сапогах. Ну и что? Разве меня это касается? Что у меня своей работы нет, что ли? Уж я-то свою работу делаю — будь здоров! И хватит с меня. Изрыгает Разов каскады громких, ничего не значащих слов... Ну и что? Я-то ведь не говорю, я делаю. Творятся вокруг безобра­ зия, расходуется человеческая энергия и мысль зря, тратятся сред­ ства и материалы... Ну и что? Я-то ведь работаю! Я чистенький и умный, я хороший! Я ничем не запятнал свою совесть». Вот эта индифферентность, отстраненность от всего, что тебя лично и твоих дел не касается, эта позиция невмешательства, ко­ торую нередко занимают умные, талантливые, но социально ин­ фантильные люди, как раз и приводит к тому, что возникшую в результате пустоту немедленно заполняют другие — духсвно убо­ гие, невежественные, но зато активно-агрессивные их антиподы, которые прекрасно пользуются плодами чужого ума и чужих рук, выдавая их за свои собственные. И в размышлениях своих Аки­ мов, собственно, сам и ответил на вопрос, кто же создал среду и условия для столь поразительной мутации: «Мы тоже дзяпики.* Чуть другие, но все же дзяпики», 169