Сибирские огни, 1994, № 1-2

он сначала использует людей в нужных ему целях, а потом за ненадобностью убирает их с дороги. Цель же Неприметного стара, как мир — вселенское господст­ во. Отсюда и ненависть к Планете, независимость которой костью застряла в горле его властолюбивых амбиций. Он и стремится изо всех сил уничтожить ее — сначала руками других членов экипажа, потом и собственноручно. По первому впечатлению Неприметный довольно расплывчат. Но стоит чуть присмотреться и станет ясно, что это очень точно схваченный тип во всей его хамелеонской изменчивости и змеиной ползучести. В связи с фигурой Неприметного и другими политическими ал­ легориями в повести «Толстяк» над миром» есть резон вспомнить, что вещь эта писалась в конце 70-х годов, в разгар «холодной войны» и «застоя», во времена, когда паритет и противостояние Востока и Запада строился на позициях силы. Так вот и позиции эти, и жесткое давление на вольнолюбивый демократизм и инако­ мыслие со стороны «неприметных», но очень влиятельных сил, через призму своеобразной символики и оказались художественно преломлены в повести «Толстяк» над миром». Сегодня, когда мы с определенной степенью свободы можем говорить о бывших и. существующих закулисных силах, даже называем иной раз имена некоторых «неприметных», В. Колупаев, возможно, и не стал бы так зашифровывать свое произведение. Но тогда, более десяти лет назад, под неусыпным оком полити­ ческой и идеологической цензуры, пытаться говорить о подобных вещах можно было, наверное, только эзоповским языком. Так что художественная форма данной повести — отнюдь не только автор­ ская прихоть и дань самовыражению (хотя, конечно, и не без того, о чем я еще скажу ниже), а еще и объективно обусловлен­ ная самим временем написания произведения необходимость. Но к притче как форме выражения современных писателю проблем Колупаев пришел не сразу. Поначалу все-таки предпри­ нимались, так сказать, попытки прямого проецирования, когда на научно-фантастическую основу накладывались обнаженные ав­ торские мысли и размышления о «текущем моменте», либо о кор­ нях и истоках некоторых имеющихся в обществе «социальных гримас». Чтобы убедиться в том, обратимся к повести «Дзяпики». Опубликована она в 1990-м, но написана в 1974-м году. И, думаю, именно по причинам, о которых говорилось выше, более полутора десятков лет она шла к читателю. Фабула «Дзяпиков» самая что ни на есть научно-фантастиче­ ская. В научно-исследовательском институте Пространства и Вре­ меня, в одном из сибирских городов, построена машина времени — транстайм, способная проникать далеко в прошлое. И вот четверо молодых инженеров-исследователей отправляются в первое путе­ шествие— в прошлое, отстоящее от нас на четырнадцать тыся­ челетий. Они оказываются в каменном веке, в стране, жители которой, называют себя «дзяпиками». Невероятные вещи начинают происходить по прибытии транс- тайма на землю дзяпиков. На глазах изумленных испытателей дзяпики начинают создавать специальное конструкторское бюро (СКВ)... математических машин. Не важно, что уровень матема­ тических знаний не превышает у них арифметических азов. Факт остается фактом. Но еще удивительнее то, что дзяпики не только 167