Сибирские огни, 1994, № 1-2

физические законы и константы. Для их вербального выражения скорее подошел бы термин «логос». В рефлексии мысль обнару­ живает свою «жесткую» структуру, свою логику. Истоки этой жесткости, другими словами, объективности — не в физическом мире. Но где? Возможны два ответа на поставленный вопрос. Первый—с момента своего возникновения —давала традиция объективного идеализма в философии. Персонифицируйте то инди­ видуальное идеальное начало, о котором толкует любая форма объективного идеализма, и вы получите Бога. Причем, именно Бога-Отца, ибо это идеальное начало совершенно адекватно вос­ принимается как нечто порождающее, властное по отношению к индивиду. Почему так происходит станет понятным, если мы, реализуя второй подход, взглянем на ситуацию с арефлексивной позиции. Тогда то, что с рефлексивной позиции воспринимается как объек­ тивная идеальная форма, проявит себя как культура, то есть форма человеческой деятельности. Поясним сказанное при помощи следующего искусственно скон­ струированного примера. Представим себе экран вроде тех, кото­ рыми оснащены компьютерные игральные автоматы. С пульта осу­ ществляется управление появляющимися на экране рисунками или фигурками. Допустим так же, что движение фигурок по экрану определяется не только командами с пульта, но и некой собствен­ ной программой. Причем эта последняя «сильнее», чем задаваемая с пульта. Оператор, таким образом, обнаружит, что фигурки на экране^ лишь отчасти подчиняются его воле. Оказывается, в значи­ тельной мере, движение фигурок на экране само подчиняет себе действия оператора. Сделаем, наконец, последнее допущение; наш оператор не знает принципиальной схемы, конструктивных особен­ ностей, программы и т. п. устройства, с которым он имеет дело. Спрашивается, как, в каких формах будет осознавать оператор происходящее? Не воспроизведет ли он те подходы и суждения, которые мы находим у Платона, Шеллинга, Гегеля, Шопенгауэра и т. д.? Думается, именно так дело и будет обстоять. Весьма показательно в данном отношении, что и до сих пор творцы ка­ ких-либо культурных новаций часто осознают себя посланцами высших, надчеловеческих сущностей. «Мне даже пришло в голо­ ву,— говорит, к примеру, один из таких современных новаторов,— что какая-то неведомая сила решила привнести эту модель со сте­ пенными функциями в мир и избрала меня своим агентом... Мне как бы был подброшен аппарат, который удалось затем так эф­ фективно использовать! Спрашивается, почему именно мне, кото­ рый занимался рефлексией, пришла в голову мысль изображать импликации именно такими степенями, которые объективно оказа­ лись на верном пути. И ведь это не было одномоментным озаре­ нием, напротив, это было какое-то растянутое во времени озаре­ ние, был целый набор случайностей, которые тем не менее направ­ ленно вели к результату. Можно ли сказать, что все это моя слу­ чайная выдумка? Нет, нельзя, потому что начинаются эксперимен­ тальные исследования, подтверждающие, что был избран весьма эффективный путь. Более того, не видно другого пути». Иное объяснение даст, однако, «специалист», имеющий пред­ ставление о принципах действия нашей придуманной конструкции. Картинки на экране, поведение оператора он «выведет» из тех или иных структурных особенностей системы, заложенных в нее программ и т. п. То, что для оператора будет выглядеть как «логос», «мировая воля» или «идея», с точки зрения «специалиста» 155