Сибирские огни, 1994, № 1-2

Идея о сотворении мира из ничего, как учит Ветхий Завет, была совершенно чужда греческой философии. Когда Платон говорит о сотворении мира, то он представляет себе первичную материю, которой Бог придает форму; то же самое верно относительно Аристотеля. Их Бог не столько творец, сколько мастеровой или строитель. По их мнению, субстанция вечна и не сотворена и только форма обязана своим существованием воле Бога, Высту­ пая против этого воззрения, Св. Августин, как и подобает всякому ортодоксальному христианину, утверждает, что «мир был сотворен не из некой определенной материи, а из ничего. Бог сотворил не только порядок и устройство, но и самое субстанцию». Столкновение двух картин мира дало мощный импульс раз­ витию философии, способствовало возникновению целого ряда ори­ гинальных идей. По сравнению с античностью был сделан шаг вперед. Сошлемся опять таки на Августина. Но произошло и другое, а именно «сплавление» двух мировоззренческих горизонтов: хрис­ тианства и платонизма (античности). Это стало возможным благо­ даря изначальной фундаментальной соизмеримости двух миро­ воззрений. В чем же состоят указанные аспекты соизмеримости? Можно сказать так: каждая из традиций нашла в другой — «свое другое». Христианство нашло в платонизме свою рациональную компоненту, платонизм в христианстве свою внерациональную, поведенческую. Точка же пересечения — рефлексия, рефлексивная позиция. Если в античной философии рефлексия приобрела вид целенаправленной познавательной процедуры, а потому превратилась в «дело жизни» профессионалов, специалистов, то в христианстве рефлексивная позиция стала ритуалом, своего рода внешней направляющей, «за­ ставляющей» каждого человека с известной регулярностью «пово­ рачивать глаза души» (выражаясь словами Платона). Для фило­ софа тем самым истина совпала с Богом — вспомним Христово: «Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего» (Иоанн 18:37). Для обывателя же философия совпала с жизнью. Именно в тех формах, в которых такое совпадение только и могло про­ изойти. Заниматься философией постоянно обыватель не может. Ему ведь нужно выращивать злаки, тачать сапоги, воспитывать детей и т, д. Рефлексивная позиция «записана» прежде всего в догмате тро­ ичности, этом камне преткновения для наукообразных интерпрета­ ций христианства. Впрочем, и теология, сошлемся на Св. Фому, отрицает возможность рационального истолкования («доказатель­ ства») Троицы. С позиции рефлексии, однако, божественная сущ­ ность только так и может быть понята. Прежде всего учтем, что именно рефлексия погружает нас в особый мир, мир идеального. Феномен идеального есть обозначение того обстоятельства, что мысль встречается сама с собой, ибо подобное отношение не имеет никаких материальных характеристик. В этом смысле идеальное — противоположность материального. Как вещественно-энергетический процесс оно не существует, но для рефлексирующего сознания его существование не менее очевидно, чем, скажем, существование для нормального глаза домов, улиц, телеграфных столбов и т. п. Идеальное — вовсе не синоним эфемерного, иллюзорного. По­ добно тому как в физическом мире человек наталкивается на гранкцы, которые реальность «воздвигает»' на путях его деятель­ ности (они осознаются в качестве законов природы), мир идеаль­ ного тоже ограничивает человеческую свободу. Это, очевидно, не 154