Сибирские огни, 1994, № 1-2

Она, как была, так и будет Непринятой в мире дольном. Ее и клянут, и судят, И любят ее невольно. За отзвук е душе небесный. Природой души отраженный Ее портрет, неизвестной. Музыкой изображенный. В душу твою загляну — и отпряну. Страшно с тобою в дождях и в слезах. Страшно твою перевязывать рану В нежных словах или в горьких стихах. Я не коснусь. Пусть само исцелится. Делаю вид, что я верю тебе. Буду молчать или буду молиться. Кто я в изломанной этой судьбе! Ты до четырнадцати досчитаешь По пятисотницам — четкам моим. В душу взгляну — ты не плачешь, мечтаешь. Значит, ты цел, исцелен, невредим. В душу взгляну — подарю тебе четки! Помни, был дождь, малодушный мой страх. Путь бесконечный был слишком короткий. Ровно в четырнадцати словах. Значит, так нужно пройти было рядом! Теперь я без страха в душе твоей взглядом! * * * В мои объятья падает тоска — Любовь была возможна и близка. Не добродетель — гордость. Я отвергла! Звезда моя восшедшая померкла, В мои объятья падает тоска. Срывается строка, дрожит рука. Но вслед не крикну. Даже не простились. Мечи лучей о гордость преломились. Тоска... В молитве нет мне утешенья. И даже не простились. Нет прощенья. * * * Как я его предугадала, В бессмысленных стихах — ответ! И смысл возник, как и начало, В конце, через двенадцать лет. Предугадала все: и встречу, И этот взгляд, и этот жест, И эти сбивчивые речи, И неподъемный, ясный крест.