Сибирские огни, 1994, № 1-2

открытому предъявлению, чтоб при настежь распахнутой душе,л пардон, чемодане, тебе поверили как человеку безупречно честно­ му и не вызывающему каких-либо сомнений, отдали честь, изви­ нились за произведенную формальность и причиненное беспокойст­ во, то есть проявили всяческое уважение, и чтоб ты сам при этом поверил, что такого уважения достоин. Правда, перед Светкой он считал возможным открыть себя как перед выбранной им самим своей половиной значительно полнее, то есть познакомить с час­ тичным содержанием тайного багажа, но неожиданно наткнулся на скрытое с ее стороны сопротивление. — Лева, ты склоняешь меня к пониманию как к сожительству или соучастию в преступлении. Может показаться странным, но Светлана Аркадьевна не рва­ лась «понимать» Леву до конца: это означало бы обременить се­ бя такой ' мерой ответственности и перед другим человеком, и пе­ ред жизнью в целом, к какой она себя не считала готовой или способной. Она и вообще не преувеличивала силы и значимости понимания между людьми, больше ценя согласие. Конечно, хоро­ шо, размышляла она, когда брак, семья держатся на взаимопо­ нимании и взаимопроникновении, но как часто попытка одной из сторон склонить другую к полному пониманию, к приятию своих принципов приводит к ссорам, конфликтам, разногласиям, к веч­ ному и бесконечному выяснению отношений, в конечном счете — к непримиримости! То ли дело согласие — согласие идти на уступ­ ки, на компромиссы, на право, не ломая друг друга внутри, иметь в душе отсеки, не доступные для проникновения других. Что тол­ ку мечтать о безукоризненности отношений, о жизни душа в душу, жаждать идеального мира, лада и гармонии — при нынешних слож­ ностях и противоречиях, потугах каждого опередить другого, са­ моутвердиться любым путем это просто опасно и только обост­ ряет нетерпимость друг к другу. Поэтому каждый раз, когда муж начинал домогаться понимания, она дипломатично переводила разговор в русле простого согласия с ним, Лева проглатывал на­ живку, не ощутив разницы, и успокаивался. И можно было жить дальше, хотя принципы жизни были у них разные. ^Если Лева ломал жизнь во имя своих представлений о том, какой она долж­ на быть, и изживал каждый день в расчете на то, что следующий будет лучше, а в результате преимущественным его состоянием были хандра, минор и ипохондрия, то Светлана Аркадьевна умела быть благодарной, радоваться и улыбаться почти каждому дню своей жизни, без завышенных ожиданий принимая ее естественный ход и стараясь извлечь, что можно из реальной повседневности. В своих требованиях к ней она исходила из очень спокойной оцен­ ки отпущенных ей богом ли, природой ли возможностей и не томи­ лась несбыточными надеждами. Разве когда-нибудь Лева понял бы и принял бы такой невзыскательный расклад, нет, он был «другой», совсем другой, и Светлана Аркадьевна считала напрас­ ной тратой душевных сил склонять его к пониманию своего жиз­ ненного курса. Живым примером того, к чему приводит это насильственное склонение к пониманию являлась Аська, неизвестно когда выма­ хавшая с коломенскую версту, но выросшая, однако, не только в длину, но и умом н превратившаяся в непримиримого оппонен­ та отца. Переживая период яростного недовольства своей внеш­ ностью — от цвета кожи- одни веснушки величиной с горошину чего стоят, до размашистой как у строевого солдата походки —• она избегала встреч с зеркалом и внешнему самосозерцанию пред* 116