Сибирские огни, 1994, № 1-2

семье, к какому морю ехать на отдых и у какого медицинского светила лечиться, в общем и целом почти не мучаясь оглядкой на общие трудности и неразрешимые проблемы людского большинст­ в а— с жильем, питанием, лечением, отдыхом, учением. Внезапные всполохи душевных сомнений ею самою сразу же и подавлялись трезвыми суждениями типа: «а все равно всего всем не хва­ тит». Словом, во вкус хорошей жизни Тамара Михайловна вошла так скоро и так прочно, а власть изнеживающих привычек ока­ залась столь цепкой и неодолимой, что не только предоставлен­ ный ее бесконтрольному влиянию сын, но и она сама безоговороч­ но приняли свой образ жизни как единственно для них возможный и единственно их достойный. «Не забывай, что ты Неханевич»,— в разных жизненных ситуациях и соответствующей интонацией не уставала напоминать она сыну. И потом, став взрослым, фразой «Я — Неханевич» Лева разомкнул немало казавшихся неразреши­ мыми для других проблем. В эту квартиру реальная жизнь являлась в отцеженном, про­ сеянном, отобранном виде, тщательно отряхнувшись от непогоды и аккуратно вытерев , оги о половичок за порогом. Лева позна­ вал ее, что называется, с доставкой на дом. Приходили люди, поддержанные и обласканные Борисом Юльевичем, безмерно бла­ годарные ему за помощь и покровительство, приносили цветы, фрукты, какое-нибудь редкое вино; зная его вкус к неподдельным вещам, оставляли что-то на память, с готовностью поддерживали склонность хозяйки дома к интеллектуальным беседам, курили фи­ миам ей и ее ребенку, все более укрепляя его во мнении о все­ силии папа: «Ах, Борис Юльевич, если б не Вы, не Ваш автори­ тет, не Ваше доброе сердце... Если б я мог когда-нибудь чем-ни­ будь отплатить Вам.. Не для красного словца скажу — детям своим завещаю благодарность Вам...» Кстати, нуждаясь в опреде­ ленных услугах, Лева не пренебрегал позднее случаем восполь­ зоваться этой завещанной благодарностью. Оставленным подаркам Борис Юльевич радовался шумно и искренне: «Томочка! Левочка! Вы только взгляните, прелесть-то какая несказанная! Какие линии, какой абрис и... чертовски, должно быть, дорого». Служба библиографа, не скованная жесткими рамками графи­ ка или расписания, давала Тамаре Михайловне определенную воз­ можность избрать более или менее свободный режим обитания в этом насквозь регламентированном мире, но со временем и он стал казаться обременительным, и все более неудержимым ста­ новилось желание избавиться от служебных вериг до конца, без­ раздельно отдаться дому, ссылаясь на собственное недомогание и болезни сына. Как непередаваемо хороши были дни, проведенные сыном и матерью вместе! Пробудившись, Лева заставал всегда нарядно накрытый стол, где привычными — в любые трудные для совет­ ского общества времена — были свежий сыр, икра, красная рыба, на плите булькал аппетитный бульон, в духовке тушилась к обе­ ду курица, и над всем витал изысканный аромат любимого мамой кофе и тихо плавало дымное облачко ее сигареты. Но чаще всего вспоминается мама часами лежащей на одном из диванов с на­ мертво прикованным к книге взглядом и теми же неизменными сигаретой и чашечкой стынущего кофе, пристроенной где-нибудь поблизости. Постепенно и этот кофе, и обильно сдобренная сли­ вочным маслом свежая булка с икрой, сыром, рыбой или бужени­ ной, и почти не потухающая сигарета, и халат, наброшенный прямо на ночную сорочку, занимательное чтиво, заслонившее ре- 104