Сибирские огни, 1994, № 1-2

руки тем, кого считал равными себе, с неторопливой снисходитель- ностью похлопывал по плечу или даже покровительственно прижи« мал к груди тех, кто не мор похвалиться своими успехами. Встречающимся на коридорных перекрестках дамам Лева щедро расточал комплименты, многим целовал ручки, иных с нежной фа­ мильярностью чмокал в щечку. Все это — и почтительные поклоны, и молчаливые, со скрытым значением, рукопожатия, и целование дамских ручек, и нежное чмокание щечек, разумеется, не было всего лишь стихийным, так сказать, спонтанным проявлением жизненной энергии или челове­ ческой натуры Левы, а наполнялось в его сознании большим прак­ тическим смыслом. Для него это были опознавательные знаки прочности занятого в коллективе положения, стабильности отно­ шений с |коллегами, обеспеченности благоприятственными условия­ ми. Эти вошедшие в привычку ритуальные действия вносили в его^ дущу необходимый эмоциональный комфорт, заряжали энер­ гией покоя и умиротворения, способствовали обретению внутрен­ него равновесия. Совершив их, Лева усаживался за отведенный ему рабочий стол. Когда нашей многочитающей публике явлен был Дейли Кар­ неги, владеющий универсальными рецептами, как быть счастли­ вым, как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей, и бла­ годаря рыночной расторопности наших издателей советское об­ щество подверглось, можно сказать, сплошной карнегизации, Лева лишь слегка удивился тому, как этические и практические реко­ мендации известного американца точно соответствуют его собствен­ ным жизненным принципам. А ведь он выработал их самостоя­ тельно, как говорится, самоучкой. Он, конечно, не особенно вникал в глубины ставшего популярным учения, просто общий пафос кар- негианства оказался ему близок, просто интуитивно ощутил он его органичность своей натуре. Можно сказать, американский челове- ковед четко сформулировал то смутное, сокровенное, подспудное, что легло в фундамент жизненного здания, отстраиваемого Левой. . Правда, выдержать методу Карнеги в чистом виде ему было трудно, потому чю существовало одно обстоятельство, которое, как камень преткновения, обойти не удавалось. Дело в том, что устанавливать хорошие отношения с одними он мог главным об­ разом, жалуясь на плохие отношения с другими, выплескивая на­ копившуюся в нем неприязненность^ а в основном подлаживаясь под той симпатий и антипатий того, с кем в данным момент об­ щался. И если в его собственном, разорванном двойственностью сознании, это не складывалось в общую и цельную картину, то в общественном мнении эта картина -складывалась довольно легко. С неумолимой неотвратимостью за ним упрочалась известность че­ ловека, мягко говоря, неустойчивых, взглядов, О. мнении этом он догадывался, но считал несправедливым., Поэтому он заметно уве­ реннее почувствовал себя, укрепившись в мысли о полной закон­ ности стремления каждого человека утверждать свою значимость в глазах других. Да и те средства, которыми раньше он пользо­ вался для этого с известной долей ^сомнения в их нравственной доброкачественности, тоже получили свое оправдание. А что, спрашивается, предосудительного в желании человека расширить зону жизненной благоприятственности, окружив себя как можно большим числом лиц, относящихся к тебе с друже­ ской благосклонностью? Что толку играть в жмурки и делать секрет Полишинеля из того, что успеха можно добиться, лишь заручившись симпатией, сочувствием, пониманием, следовательноі 4 * 99