Сибирские огни, 1993, № 7-12

зубов. Вспомнились его громкий, глуховатый голос и хриплый смех. За свой простодушный, спьяну, спрос: «А почему это Сталин в сапогах всегда ходил, а Ленин в ботинках?» отгремел он, по слухам, когда-то на лесо­ повале— по-Генкиному — пять несладких лет. Потому, наверное, теперь и макал в мед слов сухари хриплого смеха. По возвращении «из людей» отец без промедления снимал костюм, тщательно и долго сдувал невидимые пылинки, вешал его на плечики, расправлял морщинки и запирал в фанерный, с желтыми лаковыми разводами на скрипучих, как штиблеты, дверцах шифоньер. Сверху и снизу тряпочкой протирал штиблеты и тоже убирал в шифоньер — в укромный уголок нижнего ящика. Этот шифоньер для братьев был чем-то таинственным и недо­ ступным, как и вся -спальня родителей. И где-то, как-то, подспудно, незаметно все это репьями, бусинами ли нанизывалось на нити судеб двух братьев. Конфликт зарождался здесь. В тишине семьи. Но и не они ли, родители, невольно внесли в его эту восторженность обыденными для других людей ве­ щами? Может быть, это в нем от матери, любившей похвастать (Эл-ля, а у меня-то что-то есть!») и вызвать этим интерес ко всякой мелочи? Будто колдовством, умевшей нагонять аппетит вкусными, смакующими раз­ говорами о только что принесенных ею с базара спелых помидорах, огурцах, свежей картошке, луке. Все это покупала, готовила и ставила она на стол не порция­ м и -та зам и , ведрами. Все она делала так, будто подво­ дила итог всему, что умеет: со стуком, бряком, с весе­ лыми, громкими восклицаниями типа: «Ну и салат! Всем салатам салат!» И в самом деле не было на свете ни­ чего смачнее, вкуснее, чем эта красная гора из поми­ дорных ломтей, розовых от их сока крупных колечек репчатого лука в янтарных каплях подсолнечного мас­ ла. И даже отец, говоря вновь о чем-то высоком, при этом нет-нет да и посмотрит на этот рубиновый салат. А рядом с обеденным столом на плитке шкворчало и пело, и источало ароматы так, словно на кухню обру­ шился водопад звуков и запахов. Не умела мать быть равнодушной к чему бы то ни было. Как она дурила, играя с ними, ребятишками, в прятки! Могла (даже если дома отец) залезть на жа­ лобно охнувший от этого шифоньер и мышкой притаить­ ся между ним и потолком, а потом до упаду, до визга