Сибирские огни, 1993, № 7-12

Лежа на сеновале, братья ударялись в воспомина­ ния. Перед ними стояла почти опорожненная бутылка, на газетке аккуратно лежали хвостик от огурца, скор-; лупа от пары яиц. Водку пить они научились сами, но аккуратность втемяшил отец. Больше всего говорили| о детстве. Что еще могло их в большей степени связы-; вать? Не отсюда ли, с той, вбирающей в себя и хоро-| шее, и плохое, поры все и началось? И ведь отец у них' чужим людям уж точно в пример был и есть своими сверхаккуратностью и сверхпорядочностью. А еще тем,/ что не курит, не пьет и не водит компаний. — Вот, братан, как сейчас помню,—-поднялся на’ локте Генка,— мать с отцом куда-то собираются и нам; с тобой строго-настрого наказывают; дверь никому не открывать, самим из дому ни на шаг. Художник вспомнил, как всегда тщательно и долго; собирались родители в кино или «в люди». Отец (ху - дожник подумал вновь, что отец сейчас ждет его и Ген­ ку в тещином доме, но ничего не сказал брату), как на праздник, надевал новый, который оставался у него! таковым уже не меньше десяти лет, черный шевиото-; вый костюм. Под него уже была надета обязательно, белая штапельная — с затаенной, но видимой семье особой отцовской гордостью — с запонками на манже - тах, прихваченная бельевыми резинками на длиннова-! тых, просторных рукавах повыше локтей, рубашка.| Мать с отцом говорили не «рубашка», а «сорочка». Обя-| зательно — галстук, хотя и был он, черный, в тонкую полоску, у него одним-единственным. (Потом галстук донашивал старшеклассником он, Саша, художник). На ноги — такого же срока и новизны, что и к о с т ю м ,— сладко поскрипывающие штиблеты. Про эти штибле-, ты, про отца и себя живущий в деревне б^абкин брат,' дед Матвей, не один раз вспоминал восторженно: «Я в сапогах — и то грязюки голенищами черпнул, а у его! шыблет подошва и та чистая осталась». И, сладенько^ з а жм у р я с ь и тем напомнив штиблетный скрип, покрутив в сладеньком же восхищении головой, заканчивал од-! ним и тем же сладким: «Аккуратный мушшина Борис».; Дед Матвей вспомнился бесформенными, как сахарная' вата, какими-то миражными бородой и усами, из кото-, рых, как из какого-то белого облака, торчали утесы вполне реальных, четко обозначенных, крепких желтых