Сибирские огни, 1993, № 7-12

обеими дрожащими руками. Но в ухо, заполняя свин­ цом виски, шел надрывный женский плач. Потом его сменил живьем сдирающий кожу крик; — Ма-а-ама! Мама умерла! — Когда? Кто это? Когда? Но в наушнике опять безутешные причитания, а сле­ дом уже знакомые постыло короткие гудки и резкий треск замыканий не так срабатывающего после падения аппарата. Вновь проделки напористой, кружащей его неизвестной силы, на этот раз впустившей к нему и го­ лос новой беды. Художник отчетливо расслышал иду­ щие уже через стены судящие его — не ее, Ольгу! — громкие, страстные, друг друга перебивающие голоса. Нет, не ее. Они на все лады обвиняли его. Обвиняли в том, что он перестал жене, а значит и дочери, быть не­ обходимым. В том, что из-за этого им обоим через му­ ки, которых они не заслужили, необходим стал дру­ гой — муж и отец. Это было как эпилог, нет, как прооб­ раз всей его предыдущей жизни. Так же, в^оде уже давшись в руки, тут же ускользал творческий успех, никак не ладивший, не уживавшийся с семейными сует-' ными делами, не находя понимания и поддержки у окружающих художника людей. Так же у него то и де­ ло подламывались крылья, и он больно, разбиваясь в кровь, падал с высот вдохновения. Даже теперь в ред­ кую и счастливую пору вдохновенной работы в какую- то минуту откуда-то из зловещей глубины в нем всплы­ вал и качался лед с ошметками каких-то былых, до жути тревожных состояний. И тогда все в нем стыло и останавливалось. Сосредоточенности и легкости в рабо­ те приходил конец, а ему самому хотелось умереть, что­ бы больше никогда не ощущать изнутри давящую на виски пустоту... Но, будто разворачивая его жизнь в обратную сторону, сквозь треск, еще неизвестную беду и нестройный хор судилища над ним пришел, пробился, прорвался лучик — он отчетливо услышал его — до об­ мирания родного, единственно родного голоса! Но ху- дожник уже недоверчиво ждал, когда и этот голос миг­ нет неверным огоньком и пропадет в тенях чьих-то проделок, и, боясь не поймать хоть ползвука его, молчал и напряженно слушал. — Папа-а! — весело, с переливами, кричала, выдав­ ливая прямо из сердца у него слезы, его, его Звоно­ чек.— Папа мой! Папулечка мой самый хороший- н са­ мый, самый...