Сибирские огни, 1993, № 7-12

от беспечности тут же перепутав все на свете родствен- >ные отношения. Что с нее, с Дуськи, было взять? Вот и хохочет; У йее тройной, на три дочери, тещи, сичас •.прям праздники пойдут. Как молодой, тока губы под- :. ставляй, когда ты у нее заимелся свой, законный, а не я заоконный. ^ — Это у тебя, пустобрехи, есть еще один — Нико- лашка кум заоконный,— рассердилась Василиса. 5 — А чё? И есть! Та не кума, чё под кумом не была! , — Хоть бы ребенка постеснялись,— пользуясь слу­ чаем доказать отцу Саши свою неусыпную заботу о правильном воспитании дочери и свою благопристой­ ность, Ольга увела Звоночка на кухню. Но и сюда хо­ рошо доходил вновь начавшийся гомон. — Нет, сударыня,— заговорил сквозь него явно сму­ щенный грубоватой простотой разговоров и решивший тоже явить пример культуры и грамотности тесть.— Сейчас наиглавнейшее учиться не корову доить и тесто ставить, а учиться высшему. Он произнес: «высшему». — Не надо забывать, что сейчас эра инженеров. — Да их, анжинеров, сичас поди-ка хватат, ум от тока у их на одну сторону повернутый. На анжинерию на свою. А на землю оне и не глядят. Их, анжинеров, в. кажан кабинет сади, на кажан завод пущай — они все одно робить станут. Кака разница, иде робить им? Ни­ какой нету. Вота и загрязненья то рек, то Озеров, то воз­ духу, то земли, вон по радиву да по телевизеру по сто раз на дню передают об энтом. Оне ведь тока грамо­ теи, тока до завтрева, будто из вражьей какой, а не из нашенской державы. Ране-то люди грамотешки не име­ ли, да хоть совесть у их была. Тепери все шибко в большие начальники выбились, на совесть сверху гля­ дят, а она оттэлева совсем маленько видна. Ольга захлопнула дверь и понесла Красаве и телен­ ку пойло, а за одним пошла проведать братьев в сено­ вале, посмотреть на Сашу, что-нибудь сказать ему еще. Она шла и в ее памяти стояло, как вчера Саша то и дело останавливал бегающую, звонко хохочущую дочь, схватывал ее в беремя, заглядывал в ее свечечки глаз, будто пытался проникнуть в истоки ее столь искренне­ го веселья. Звоночек вырывалась из его рук, играя, убегала, и он — она видела — с грустью оттого, что так ничего и не понял в ней, вновь слушал ее непрерывис­ тый, как пульс, звоночек.