Сибирские огни, 1993, № 7-12

— Как же ты, баба, узнала, что молоко сбежит?] Никто не узнал, а ты узнала? — Да ить оно как заходило: как кот, замурлыкало. — Как это, как кот, баба? — не поняла Звоночек. — А вот этак,— ответила Василиса, высматривая через окно на улице зятя и остальных гостей.— Как кот, сказки сказывает. — Рассказывает? Ты, баба, мне сказала: молоко рассказывает сказки? Почему я их тогда не слышу, а ты слышишь? Почему а, баба? — настойчивости и на­ ивности Звоночка, казалось, не было предела.— А про что у него, баба, сказки? —- Да про все... Где же энто гости-то мои запропас­ тились? Не видно чей-то никого. Ты б, Никита, сходил куда за имя. Где от Санька, Генка? Отец в дому, а оне куда упороли? А, вона кума, легка на помине, и сама идет... — Баба! Про что сказки-то у молока? — А? Сказки-то про чево? Про все у молока оне: про творожок, про сметанку, про маслице да теплый хлебушко. — Так ведь это, баба, в магазине есть. Это не из сказки. — Ишь, какая — не из сказки. А в магазине-то бе­ рется откуль? В его как раз из сказки и попадат. Это сёдни в магазине, а ране-то тока соль да спички, одна­ ко, брали. От сичас она вырастет и выйдет в бабы,— Василиса села напротив свата и взяла внучку себе на колени, чтобы опять не обидеть ее каким сердитым сло­ вом.— Выйдет и каку таку бабску, окромя как осударь- ственную, работу она будет уметь справлять? Да ни каку. Суп еслив тока из концервы кипятить. Инстут свой кончит и потеряна от эдак же в городу. И будет вечером видаца с мужиком своим на пустой кухне. Нет, не надо ее от домашности отрывать. Мы с ей от уже и Красаву доим, и в огороде копамся, н варенье ва­ рим, и соленья солим. Ольга, эта у меня, ничё не ска­ жу, сызмальства и корову умет доить, и сено косить, и в огороде управляца и тесто поставить. — И тестю ьгоставить, ты говоришь? — оживился скучно слушавший разговоры сватьев, а сейчас тороп­ ливо сбил их на дурость Аникита.— Полный стакан чтоб тока.— Он мигнул явившейся на порог куме. — Не сумлевайся ни грамм, тока тестю и подста­ вит,— охотно поддержала Аникиту, захохотала Дуська,