Сибирские огни, 1993, № 7-12

у отца после ухода матери подруга — Надежда Ана­ тольевна. «Это кто же, Борис Константинович, у вас в доме такой молодец?»— спрашивала она отца. И он, вспыхнув и уводя ее в свою комнату и все равно через стенку слышно, ответил: «Сын. Старший...» Этой, пусть тайной похвалы отца Саша не мог потом забыть всю жизнь. Оценил... Оценил! После нее он отдал краскам и вовсе всю квартиру. Теперь, если бы его даже рвали на части, он не издал бы и звука. Он ушел в мир кра­ сок и работы. Не зная, хорошо, плохо ли у него полу­ чается, он рисовал и пел с какими-то хрустальными и кому-то за что-то благодарными слезами в голосе. От­ чего-то вспоминалось, как ловил в детстве молоденьких воробьишков, сбитых наземь дождем и тихонько сидя­ щих где-нибудь у забора в мокром тополином пуху. Сожмется, затаится и боится кроме забора что-то уви­ деть. Так и он, Сашка, из-за стены постоянных запре­ тов ничего не видел. А сделал шаг в сторону и поле­ тел. Воздуху-то, оказывается, за стеной этой сколько, простору! Но праздник творчества оказался не очень долгим. «Чем это он опять там занялся? — громко спросил-ска- зал отец, входя в его комнату.— Так-так, опять, значит, своей мазней». И заорал: «Половики иди вытряси! Ты по дому в конце концов думаешь что-нибудь делать? Сколько с тобой, дураком, можно маяться? Или ты ждешь, чтобы я тебя на весь дом осрамил за твои ху­ дожества?» И он опять стал бояться душевных всплес­ ков в себе, как чего-то не нужного, не нормального. Нормально — это тщательно вытрясти половики, до блеска вымыть посуду и пол, зашить вернувшемуся с улицы Генке разодранные штаны и рубаху и молчать, молчать, следовать бабкиным поучениям: «Тебя не спра­ шивают— ты и не сплясывай», «Уйди, не твоего тут ума дело». Только через годы к сегодняшнему дню он понял, что говорилось это с самого первоначала дура­ ками и трусами, а потом, к сожалению, даже матерью и отцом. Й он из-за того набирал и набирал с детства вину и какой-то бесконечный стыд. С Генкой же бывало не наговоришь много — не соединило, а разъединило братьев горе. Мать ушла от них и между ними насту­ пило отчуждение. Пропало соединявшее их звено — мать. И для обоих на первое место вышли их личные интересы — у младшего вызываемые пацанами и улицей, у старшего — кистью и красками. Нет, все-таки пра-