Сибирские огни, 1993, № 7-12

Художник закрыл глаза. К нему вновь вернулось одиночество. В громких словах чужой женщины была правда. Но в ней явно не по-чужому для этого дома пытаются утопить его, художника, куда большую, свин­ цовую правду. В выжидательном молчании жены ему привиделось, что она тоже судит его этой правдой, что­ бы упрятать в ней свою вину, а его большую правду. 11 Разбудили художника голоса. И он сидел на кухне, со вчерашнего дня на знакомой табуретке и неловко прятал под нее от хлопочущей тещи босые ноги. Он не помнил, как уснул и куда засунул носки. Ему было стыдно за вчерашний свой скандал, мат, драку. Всегда на утро после выпивки он не знал, куда девать глаза. Ольга как-то сразу разглядела в нем эту черту стыдиться после всякого застолья — и по утрам покрикивала на него, командовала. Он в это время был безропотен, вози на нем воду. Было тревожно, зябко и празднично. Будто в доме всюду, на все, на что можно, настелили большие, равнодушные и величественные бе­ лые скатерти, а он не понимал смысла этого и терялся, забыв, что подошло время празднику и строгости. Но если бы даже и понял, душа все-равно не поспешила бы куда-то лететь. Она пережила уже немало праздни­ ков и помнила, как они ее обманывали! Художник не сразу понял, что за окном выпал снег. По глазам резало огнем — таким ярким и ледяным на­ чинался день. Что ж, прошел вчерашний смутный день. Пришел день второй — время строгим, праздничным скатертям. Равнодушно-величественному послесвадеб- ному дню. — Зазимок-то под утро какой ударил,— перехвати­ ла его взгляд теща, подбрасывая в печь поленьев.— Сразу вон все белым-бело. — Ага, снежок ноне рано дохнул, недаром солнце вчерась весь день палило, а у меня ноги мозжили,— с видимым удовольствием от возможности разговора те­ перь уже с законной супругой подтвердил новоявлен­ ный тесть и засобирался за дровами в стайку еще. А больще, наверное, засобирался из-за возможности хозяином-барином пройтись и по его теперь обихожен­ ному двору — дров у печи и без того была навалена