Сибирские огни, 1993, № 7-12

Юрка, словно нож, больше похожий на нелепый со­ вок с зазубренными, мрачно пламенеюшими краями, зажал правой рукой остаток бутылки и, драконя себя, чтобы скрыть растерянность, вновь двинулся на Серегу: — Я тебе, курва тюремная, сейчас кишки-то выпу­ щу! С отцом твоим ханышным в родню сюда лезешь да еще лапы распускаешь. Сволочь! За столом вмиг закончились разговоры. Между де­ рущимися с криком уже стояла теща. Обеими руками она стала толкать к двери не трогающегося с места Серегу: — Отойди! Отойди! Порешит! Серега не двигался. Вдохновляемый общим испу­ ганным молчанием. Юрка подступал к нему. И началось вавилонское столпотворение, напоми­ нающее сказку про репку. Теща тянула Серегу, Юрка, пытаясь добраться до Сереги, тянул тещу, Юрку удер­ живал Аникита, Аникиту — Юркин дружок, дружка не не отпускал художник. Но художник чувствовал, что кто-то неравнодушен и к нему. Все тянули друг друга. Куда? И в этой толчее никто не видел, как Юрка из- под тещиной подмыщки воровато вонзил клыки буты­ лочной пасти в Серегин живот. Художник только уви­ дел, как Сережка с прижатой к животу красной рукой шел прямо на него и смотрел немигающими, остекле­ невшими глазами и, не дойдя, медленно осел на пол. И тогда он, вспомнив материн давний поступок, взмет­ нул ближайшую опустевшую скамью и, пробороздив торцом по потолку и соря известкой, с маху опустил ее на голову старшего зятя. Тот схватился за скамью обеими руками и вместе с ней опустился на пол невда­ леке от Сереги. — Ой! Ой! — еще сильнее заорала Василиса,— Юрочку, ягодку, убили! Ягодку мою, ой! Юрку тяжело отволокли на диван четверо мужиков. Сережку, как перыщко чаечки-голубя, художник поднял один. Ну если чуть-чуть подмогнул забросить ноги на кровать Аникита, турнув с нее вновь улегшегося Толь­ ку. В изголовье себе истекающий кровью Серега тихо попросил положить обезглавленное тело голубя. Ему положили. Он осторожно умостил тело птицы у щеки. Художник вспомнил, как когда-то и рядом с ним также в печальном и диком, непоправимом спокойствии лежа­ ла его только что завершенная, но уже почернелая от горя, женой, людьми осмеянная, отторгнутая и вверг