Сибирские огни, 1993, № 7-12

ленно загозорил-заболтал Сережка, видимо, забывший про работу, и перехватил у Ольги подойник, поставил его на кухонный стол. Глухо звякнул о полное ведро пустой стакан. — Как доехали? — словно ко многим или к незна-ь комому, на «вы» обратилась она к художнику. — Нормально,— пытаясь твердым, но вдруг преда­ тельски сорвавшимся голосом предельно кратко отве­ тил он этой полузнакомой, жившей теперь неизвестно как, женщине, своей жене. Ольга сняла фуфайку, платок, под которым оказа­ лась, удивив его, уже аккуратно уложенная прическа. Пройдя за дверь той комнаты, в которой спала Звоно­ чек, она скоро вышла в новом, красивом платье и с невиданными им у нее тонкими, блескучими серьгами в ушах. Он же, уводивший от нее глаза, бывший, или точнее пока зарегистрированный с нею мужчина,^ не мог собой распорядиться. Он смотрел перед собой и видел свежеокрашенный пол и неожиданно почувство­ вал сильный запах краски. К запахам красок он при­ вык, но то были тонко-приторные дуновения художест­ венных красок, здесь же было другое — резкое, густое, неотступное. Этот запах и ощущение ненужности на какую-то полубессознательную минуту увели его в гре­ зы, в школьное детство. Точно так же волнующе и страшновато масляной малярной краской пахло перво­ го сентября в первом классе. Он был маленьким и без­ защитным перед этим, сулящим строгость, неизвестность и обреченность на какие-то жизненные перемены, запа­ хом. И он не знал, как избавиться от возникшего ощу­ щения этой школьной беззащитности и с каких слов повести разговор с Ольгой. Она — тоже молча — процеживала молоко через марг ЛЮ в стеклянные банки, передвигала их по столу. Уп- равившись с процеживанием, Ольга налила молока кошке в блюдце и стала открывать холодильник, чтобы составить в него наполненные банки. И опять молча, нагоняя на художника неловкость. Впрочем, она то обг ращалась к кошке, то что-то отвечала Сережке, тем самым делая мужа еще более лишним здесь. Отступая с отворяемой дверцей холодильника, она задела его, потерянно, как во сне, сидящего на табуретке среди кухни, локтем. Может, это было сделано исподволь, может, нечаянно, но прикосновение вышло шелковис,- тым, мягким. В чем дело? Его, будто насмерть продрог