Сибирские огни, 1993, № 7-12

;ея 9 ерез спинку и сразу увидел спутанные, длинные, за- ги^рывшие лоб и щеки, выЛинявщие волосы, беспризорно наэагоревший нос, приоткрытые в сладком сне припухшие з1чгубы. Сердце художника облилось тяжелой, яркой ра­ достью. Знакомая и незнакомая дочка. Знакомая и не- [к^накомая... Что же делает тебя сейчас чужеватой? При- щсутствие сзади чужого человека? Или это остро-желтое пятно твоего платья? Нарочно что ли оно такое жел- {(тое? Цвета измены. Кто надел на тебя такое? И кто ку- -пил эти сандалии? Кто он, этот «благородный» человек? б.Специально поярче купил, чтобы позаметнее, чтобы на- адолго в памяти отметина у всех была: он, этот, купил, аон. И все-равно он, тот — чужой. Не нужна ему Звоно­ чек. Еще раз новое ведь не купил. На сандалиях-то вон ,ауже дыры, а кому до этого дело? Все тут увлечены друг другом, но только не ребенком. Звоночек наполо­ вину всем тут чужая, потому что на эту половину она а дочь его, художника. Он стал лихорадочно искать какую-нибудь ее коф- . ту, одежду потеплее, чтобы одеть дочь еще спящую и у поскорее увезти от чужих глаз по этому ледяному и , пустому утру. Ему даже не надо смотреть на того, кто станет Ольге другим мужем. Не надо ему, чтобы и на е него, художника, кто-то смотрел. Скорей, скорей одеть дочь и вон отсюда! Невидящими глазами художник смотрел на подокон- ник, на котором стояла косметика, конечно, Ольгина. Строй тюбиков губной помады казался очередью ав- томатных патронов. Зловеще-красная помада гладко, твердо, свинцово торчала из тюбиков, как пули из тильз. Кого поразил этот боезапас в его, мужа, отсутствие? Кого? Нет, он должен это знать! • — Саш, иди,— в двери стоял Сережка и протягивал художнику стакан с водкой. В другой его руке был вто­ рой наполненный стакан. — Ты потише можешь говорить, нет? — зашипел ху­ дожник и замахал на Сережку рукой, чтобы тот отошел от двери. Страх поджал с двух сторон: проснется преж­ девременно Звоночек и тогда будет не до кофты — нач­ нутся разговоры, а может, ее капризы и слезы, и тогда навряд ли удастся сразу увезти дочь с собой. И в то же время ему уже нестерпимо хотелось видеть того, другого, и Ольгино лицо. — Тут и братан твой,— в ответ по-дружески зашеп- •гал Сережка.— Как всегда на сеновале, наверное, спит.