Сибирские огни, 1993, № 7-12

его в этой самой реке жизни с головой. А картины он, пожалуй, действительно но совету Людмилы, продаст. Она старше его, она опытней. Он выйдет в люди. Вый­ дет к Ольге без унижений. Надо признаться самому себе: Людмила ему все равно не по зубам, пусть отно­ шения с ней не станут панацеей, пусть принесут они ему хотя бы временное облегчение, но временное ему и нужно, а там — Олечка, Оля... Громко хлопнула по раме открытая форточка. Будто всхрапнув во сне, сорвалась и дробно простучала по ва­ лявшемуся на полу полузагрунтованному холсту под­ гоняемая свежим сквозняком не отмытая от краски, за­ сохшая кисть. Художник стоял у окна. Спереди, с боков, сза-ди незримо жили голоса Ольги, Звоночка и множе­ ства еще каких-то людей. Неожиданно и пронзительно он вновь осознал, что один. Совсем один. Где Ольга, где Звоночек? Нет их. Он одинок без них, в пустоте. Куда все ушло? Где прошлое и где будущее? Ему завтра двадцать пять лет. И быть может, стучали сегодня в дверь приехавшие к нему на день рождения мать или отец? Он отворил дверь, чтобы посмотреть, как пример­ но стучали к нему, и увидел в дверной ручке сверну- тую рулончиком телеграмму. Печатные буквы были род­ ными: «Сынок, с днем рождения. Счастья, долгих лет жизни. Мама.» Конец второй части