Сибирские огни, 1993, № 7-12

ного? — с готовностью подхватила она наметившийси разговор и на эту тему. И сразу сделалась и милее, а проще, и ближе. Людмила была настолько стройной, что он, не та кой уж громадный, чувствовал себя медведем. Жутко, до слез хотелось обнять ее, прижаться, вписаться во все плавные изгибы ее тела, прижаться к призывно обнаженным в проеме декольте грудям. В нем шла та­ кая борьба между желанием это сделать и разумом, что немело сердце, а в пальцы рук будто впились мил­ лиарды иголок. Она сама пригласила его танцевать. И стрельнули из пальцев иголки в сердце, голову, ноги. Плавные, словно продолжающие линии фигуры, ее дви­ жения. Голова свободно и просто придвинута к его го­ лове, руки спокойно легли на его плечи. У него ласково сморщило кожу где-то на затылке, замерли руки, мысли, дыхание. И, затаившись, взгляд остановился на ее по краям просвеченных пламенем свечей золотых воло­ сах. — Мы, женщины, закалены, как наша мартеновская сталь,— между тем вновь заговорила Людмила, крепко удерживая руки на его плечах и унося головой весь свет комнаты.— Посмотрите, все мы здесь с голыми руками, плечами, а вы, мужчины, конечно же, как всегда в ру­ башках, галстуках, мало того — в пиджаках с жилет­ ками. Физическая наша прочность определяет и проч­ ность нашей душевной независимости. Мы, современ­ ные женщины, умны и тверды. Сами себя да и других кое-кого без помощи мужчин готовы обеспечить,— в подтверждение слов Людмила кивнула на резавшую торт Эвелину.— Зарплата та же, что у мужчин, поло­ жение на производстве, в обществе не менее уважае­ мое. А на ночь, что же на ночь к женщине, наверное, любой из вас, мужчин, не откажется. Но просто так никто на нас не может безнаказанно посягнуть. Я буду совершенно растерзанной, но останусь не сломленной. Такая я, женщина. Напишите, Александр, мой портрет, и вы увидите, он станет портретом идеала современной женщины. Революционера сегодняшнего дня. Да-да, ре­ волюционера. Буду откровенна, я нарочно сегодня го­ ворю о мартенах, железе, чтобы углубить ваше внима­ ние, пробудить ваш интерес ко мне, к такому портрету. — Коньяк? — предложил Рассадин Саше, когда они, танцуя, приблизились к столу. — Нет, не конь и як, а мышь и як. Отрава — этот