Сибирские огни, 1993, № 7-12

вспоминалось, что в его одинокой жизни случились I значительные, счастливые события, и что в сравнеии/ с ними какие-то жалкие обиды на жену! Да он сейча! же ей все простит. Он знает свое дело, им он силен ь’ поэтому всем все прощает. Потому что сильные — вели.' кодушны. И вовсе он не вырван ни из какого своегс круга людей и не вброшен, как казалось, в другой, со. вершенно ему не свойственный и даже чуждый и враж; дебный. Нерешительность вновь застолбила его у самой ка. литки. Будто вновь закачались, забалансировали на эту и на ту стороны ее чаши весов Фемиды перед его опять невидящими глазами. На какой чаше весов добро, на какой зло? На какой правда, на какой ложь? И что — чье? Что его, что Ольгино? И тогда надо ли ему за ка­ литку входить — клонить чашу в ее, неправедную сто­ рону? Он потрогал прибитый к штакетинам почтовый ящик, посмотрел вниз, откуда пришел: не вернуться ли? Рас­ сеянным взглядом он прошелся по уже хорошо прочер­ ченным крышам, будто сверяясь, у того ли дома стоит. Над крышами уютно, как купола неких семейных церк­ вушек, выступали и кое-где уже улетали к нему, то ли неслышными песнопениями, то ли призраками дымов, и терялись в нем печные трубы. И художник был готов тоже призраком улететь вслед за ними, подняться и рассеяться в этом холодном просторе, за этой бесконеч­ ностью задымленной тайги по близким и далеким вол­ нам гор. ГруОть, волнение и даже слезы испытывал он сейчас. Художник не хотел сразу, с порога, затевать в доме скандал, а каким-то девятым сознание.м силился разо­ браться, из каких домов и гор вышло к Ольге решение окончательно повернуть вспять его, свою и Звоночкову жизнь. Вот он гадает и стоит. Дома в одиночестве из­ болелась, исстрадалась душа, и вот она, его душа, у почерневшей от дождей, сколоченной из штакетин, уже полузнакомой калитки. И ему сейчас предстоит отодви­ нуть на ней щеколду, открыть и войти, п внести за нее эту свою исстрадавшуюся душу. «В этом доме, вот за этой оградой мои жена и дочь,— с прыгающим сердцем думал он.— Они там». Он стоял и бессмысленно смот­ рел на темное под козырьком крыши крыльцо, перево­ дил взгляд то на таившуюся в зарослях малины баню, то на розовое от электрического света окно, то останав-