Сибирские огни, 1993, № 7-12

ство давило. Взбадривая себя, он подошел к зеркалу, подмигнул сам себе и нарочито бодрым, через дрожь в горле, голосом стал было говорить своему отраже­ нию: — Ну, что, старина? Что, дружиьце?.. Он тут же сморщился от своих слов и голоса, отвел глаза и к зеркалу больше не подходил. Оттуда просту­ пало видение обнаженных, целующихся Ольги и Гал­ кина. Он отчетливо видел, как Галкин по-хозяйски на­ висает над жертвенно покорной Ольгой, и не находил места от этого видения. К вечеру ему стало казаться, что он успокоился, но что-то внрри него продолжало плакать и жить своей тревожной жизнью, не давая забываться ночью. Впер­ вые за всю жизнь он ощутил сердце, как оно в нем на- грузло и уже мешает жить дальше. Он включил свет и обвел глазами комнату. Все остановилось на каком- то полпути: шифоньер, диван, кровать, пол, потолок. Все это жило с ними вместе, разговаривало, помогало, дышало, а теперь молчит, став чужим. Он остался один, без семьи, без забот, без тревог, и потерялся, раство­ рился в скудных вещах, в мебели, в молчащем и угрю­ мом мире. Чтобы как-то повернуть к себе ту жизнь, он встал и принялся раскладывать по полкам шифоньера разбро­ санные Ольгой в поспешном бегстве вещи. Наткнулся на выброшенные из семейного альбома его фотографии. Альбом, даже альбом она увезла, оставив ему его фото­ графии. Вот на этой он, Сашка, еще трехлетний, со сво­ ей матерью. Плотно сжатые губенки, вопросительно смотрят на мир большие глаза. Какую судьбу прочила мне тогда ты, мама? С чем связывала свои надежды? О чем тогда думал ты — я? Теперь нет тебя, есть толь­ ко я. Прости, прости... Я предал тебя... Все разрушил в твоей судьбе. Ты как смотришь на все, на мир, ты так надеешься на доброту и справедливость. Двад­ цать два года разделяют нас. Говорят, Светланка похо­ жа на меня, как копия. Не знаю. Но вот здесь, на побу­ ревшей, в нескольких местах уже порванной фотографии действительно можно перепутать: она это или он. У нее так же в минуты сосредоточенности упрямо сжаты гу­ бы, на подбородке проступает легкая ямочка и выжи­ дательно смотрят доверчивые глаза. Пройдут годы — и она так же тихо где-то в углу будет смотреть на себя. А что тогда я? Где я буду? И будет ли знать меня моя