Сибирские огни, 1993, № 7-12

— я не собираюсь второй раз замуж,— резко броси­ ла она.— Дай спать. Назавтра и на послезавтра, и на после... он опять увлекается своим делом. Включает ночью свет и сидит у самодельного мольберта, а в душе опять напряже­ ние— ждет окрика Ольги: «Гаси свет! Дай спать!» Бу­ мажные листы с эскизами шуршат так, что явственно ощущается: бумага сделана именно из дерева, словно листы фанеры,— прямая, негнущаяся, наждачно-шер­ шавая. Но когда же работать ему, осуждаемому, если не ночью, в тиши да в свободе? Днем работа на заводе, толкучка, тысячи тысяч забот... Но на утро рассматри­ вая сделанное ночью, он растерянно обнаружил, что краски'сделались совершенно другими— в них не было тех оттенков, которые видел он в них ночью. И вот, ото­ рвавшись от эскизов и мольберта, он посмотрел на аквариум с безмолвными рыбками, на мертвенную по­ лировку спинок кроватей, послушал далекое дыхание Ольги, полусонное бормотание Звоночка — и в нем все прояснилось. Его картины последовательно отвергают. Он не член Союза художников, не имеет знакомств. Так почему бы ему не плюнуть на все свои ночные бдения? Ведь есть же теплая жизнь и здесь, в комнате, и там,' за окном, а он, осуждаемый этой жизнью, судимый же­ ной и всеми остальными людьми и не ясными своими тревогами, сидит затворником и страдает. Кому все это надо? Потом все люди бодрыми и здоровыми делают общее дело, а он... Чувствует себя виноватым за отор­ ванность от них, за то, что он — не как все. Потом он научился не обращать внимания на иногда естественные, иногда намеренно преувеличенно-громкие вздохи жены. Они его уже не зйдевали, он стал выше их всех в своем высоком деле. — Ты индивидуалист! — стала попрекать его Ольга в скандалах. — Да, индивидуалист,— спокойно соглашался он.—. Потому что не отказываюсь, несмотря ни на что, от мо­ их индивидуальных особенностей. Их я выявляю в моих картинах. И этим я живу. Пусть сегодня я себя терзаю, не досыпаю, не до... Завтра придет бешенная радость от сделанного. — Ну, и сколько тебе за это уплатят? — Да хоть нисколько! И уже в этом я буду не как все.