Сибирские огни, 1993, № 7-12

нулся. Боже, как духами-то от него пахнет! Ладейшиков почти простонал: «Бо-о-же! Духа-а-ами!» Заглянул в лицо. Деву-у-ушка! Красивая. Немцы в конце войны по­ головную мобилизацию объявили. А может, она и из дома терпимости была,— предположил Ладейщиков И из-под френча у нее кружевная, тонкая сорочка видна. Здесь Ладеищиков сделал паузу. И неожиданно закон­ чил: не выдержал, расстегнул на ней все, грудь ее вы- нул. и поцеловал. И опять пауза. А потом что-то поме- шало им договорить. Что же Ладейщиков хотел сказать этим воспоминанием? Художник чувствовал себя пленником, которого пос­ ле длительных пыток бросили наконец в темницу, на солому. И вот теперь он почти блаженствует, отходя от побоев и наслаждаясь временем, отпущенным до сле­ дующих экзекуций. За что же ты его так, жизнь? Да за то самое, что у него, постоянно углубленного в себя, нет таких отто- ченно-изящных жестов, как хотя бы у привыкшего быть на^людях Славика. Посмотри-ка, чиркнет Галкин спич­ кой, прикуривая,— и то со вкусом, артистично. Кого же здесь предпочесть с наскоку, с первоначалу? Конечно, того, кто поярче, поинтереснее, повиднее,— Славика. Но я же — Леонардо! — впивался художник в образ. И пор­ трет «Джоконды» — совместный портрет меня и Ольги, как Леонардо и Монны Лизы. Вот я удерживаю перед собой ее лицо, но самой-то Ольги рядом нет. Она во мне, мы с ней слиты в одно, одно и то ж. Од-но и то... То-то-то... Стучат колеса вагона, расходятся стены и пол. Он проваливается, куда-то летит, теряет себя и вновь находит. Время повернуло назад. Где-то здесь, в этом времени, главное в его жизни. Он торопливо набрасывает свои впечатления, лихора­ дочно боясь внезапного стука в дверь, телефонного звонка, потопа, несущего земле катастрофу метеорита. Он моментально умрет, если что-нибудь его сейчас обо­ рвет. Он опускается на кровать, уже изнемогая, когда от усталости туман стоит даже перед закрытыми гла­ зами. — Что ты ночами, как женщина, стонешь? — выго­ варивает ему по утрам Ольга.— Труженик. Пу кто тебе, как всем нормальным людям, спать не дает? И мне из-за тебя тоже? — Ты еще будешь женой великого художника,— по­ бедно сказал он ей однажды.