Сибирские огни, 1993, № 7-12

еще не^ хватало роста или он, боясь, высокого держится за свой балкон? Значит, надо опу сти ть руки еще ниже. А может, наоборот, подтянуться и забраться вновь на свой балкон и войти вновь в свою комнату, но тогда что же? Стать будто оплеванным? Не-ет! Но перебирать пальцами еще ниже уже, кажется нет сил. Да и куда? Куда перебирать-то? Ребра ладоней уперты вдавлены до посинения в каменную, острую плиту балкона. Может, только от волнения он никак не может попасть на перила ногами? Страх! Страх! Он ясно почувствовал, будто со стороны увидел, как его вытянувшееся вдоль стены дома тело начинает покачи­ вать ветер. Или это ему мерещится? Может ли ветер качать его тело, сло:в,но белье на веревке? Не может. Но ведь качает! И сейчас сорвет! Закувыркает... «Все! Больше не выдержу! Все — падаю!» — в него мгновенно впивается когтями хищнои птицы и клюет в голову без­ жалостное: «Падаю! Па-а-аадаююю!.. ю-ууууу...» Сей­ час он оборвется, убьется так глупо — и все узнают, ка­ кой он был ничтожный, неловкий и слабый духом чело­ век. И ляжет худая слава из-за него на всю семью... И на Ольгу тоже... Сквозь страх, вне себя он трезво и удивленно отметил, что все еще держится обрывающи­ мися руками за струящиеся, истончающиеся в пальцах железные прутья. И тогда все в нем заученно и решительно включи­ лось в схватку. Так бывало в армии, когда гимнастерка мокра от пота, а лицо, казалось, кожей переходило в резину надетого на него противогаза, когда не хватало воздуха и было горько в груди. Когда он представлял, что находится на войне и ему надо победить на ней. Поэтому он обязан бежать, стрелять, уничтожать не­ приятельские десант и танки. Ведь за ним, воином Са­ шей, дом, страна, живущие в них бесконечно верящие в его силы люди. И тогда он ничего не видел кроме смер­ тельной схватки, не слышал кроме оглушающей музыки боя. Он задыхался, спотыкался, теряя дорогу в тумане не запотевших стекол противогаза и едва угадывал спины впереди бегущих, терял последние силы, но накрепко стискивал зубы и бежал, бежал вперед и только вперед. И все выдерживал и побеждал. Он видел себя, как в кино, чужими глазами, глазами матери, отца, брата, дома, двора, учителей, одноклассников — и поэтому не мог, не имел права не оправдать их надежду на него. Иначе терялся смысл жизни и его, и их. Огнем ослеп