Сибирские огни, 1993, № 5-6

Писатель оказался прав, но лишь отчасти. Участвуя сначала в рассекречивании материалов ряда государственных архивов Си- Оири, а затем в передаче фондов бывшего партийного архива Но­ восибирского обкома КПСС на государственное хранение, я имел возможность убедиться, что попытки изъять и уничтожить доку­ менты, характеризующие деятельность советских карательных ор­ ганов, предпринимались неодно-кратно. Однако по большому счету они не увенчались успехом. В ряде случаев это было трудно сде­ лать по причинам чисто технического свойства: деятельность реп­ рессивного аппарата настолько тесно переплеталась с работой партийных и государственных учреждений, что неизбежно отра­ жалась в их документации. Главная же причина видится в другом. До недавних пор мно­ гие трагические страницы новейшей отечественной истории (будь- то красный террор или расказачивание, массовая коллективизация крестьянства или ликвидация кулачества как класса) виделись руководству бывшей КПСС совсем в ином, романтическом и ге­ роическом свете. Документы, свидетельствовавшие об этих собы­ тиях, требовались для прославления содеянного, что и способство­ вало их сохранению. А УказыПрезидента России Б. Ельцина «О партийных архивах» и «Об архивах Комитета государственной безопасности СССР», издяниые после подавления августовского путча, сделали их доступными для исследователей. Должен признаться, что новые материалы, с которыми мне удалось познакомиться за послепутчевый период, дали для пони­ мания советской истории, пожалуй, не меньше, чем два предыду­ щих десятилетия работы в архивах. Открылись не просто новые страницы, а целые пласты нашего недавнего прошлого. Но еще важнее другое: стали известны некоторые скрытые пружины, при­ водившие в действие весь советский механизм. Я убедился, что новейшая отечественная история гораздо многослойнее и по- лифоничнее, что она гораздо трагичнее, если говорить о судьбах простых людей, и «циничнее», если оценивать политику и поведение правящих кругов, партийно-государственной номенк­ латуры. Не скрою, больше всего меня интересовали материалы так на­ зываемой «Особой папки». «Особая папка» — святая святых любого партийного архива. Доступ к ней имел только один человек — за­ ведующий партархивом. Большинство же исследователей, скорее все, даже не подозревали об ее существовании. В основном мои ожидания оправдались. Удалось обнаружить документы, проливающие свет на ряд важных вопросов. Но как профессионального историка и чисто по-человечески больше всего меня поразила группа документов, в которых рассказывается о трагедии, разыгравшейся в 1933 году на обском острове На- зино. Содержащийся в этих документах фактический материал явля­ ется убийственной характеристикой , той бесчеловечной политики и практики, того государственного произвола, граничившего с бес­ пределом, которые существовали в СССР в период «развернутого наступления социализма по всему фронту». Сомневаться в объек­ тивности сообщаемых сведений не приходится, поскольку они были проверены и признаны достоверными высшим партийным органом края — бюро Западно-Сибирского крайкома ВКП(б). В самора­ зоблачении советского режима видится мне главное значение пуб­ ликуемых материалов.