Сибирские огни, 1993, № 5-6

состава членов РК ВКП(б). Из рядов ВКП(б) исклю­ чить и снять с работы. Бешеный человек... Прочел эти слова прокурора о тогдашнем начальнике васюганской милиции Рыкове и вспомнилось, как однажды зимним вечером мы с ма­ мой возвращал.ись из Нового Васюгана в поселок, где тогда жили. Брели, таща салазки с мелкой мерзлой ры­ бешкой и неполным мешком картошки — продуктами, которые дала в райцентре какая-то женщина в обмен на мамино обручальное кольцо. Шла к концу первая зи­ ма нашей ссылки. Страшная и безысходная эяма. Свои платья, столовые и чайные ложки — все то немногое, что мы привезли с собой из Эстонии, мама уже проме­ няла на картошку и хлеб. До Нового Васюгана считалось десять километров, да еще сколько там в райцентре пришлось ходить из дома в дом, мы очень устали и обратный путь казался еще длинней. Все чаще останавливались, садились пере­ дохнуть на лежавшую на салазках поклажу и опять брели туда, где в пустой избе у застывшего окошка жда­ ла нас Светлана. Моя шестилетняя сестренка, худень­ кая покорная девочка с большими не по-детски груст­ ными глазами. Уходят годы, стирая многое из памяти, но остаются в ней какие-то детали, из которых складываешь мозаи­ ку прошлого. Помню —тогда в дороге я пересказывал маме «Девяносто третий год» Гюго. Много лет спустя я купил у букиниста этот рсыман, но не смог его снова прочесть — всплывала в памяти та далекая голодная зима и все, что случилось пото‘м... Это была последняя книга, которую я прочел перед тем, как нас выслали, и, наверное, я пересказывал ее, чтобы скоротать путь. А может, мама попросила меня что-нибудь рассказать из прочитанного... Симурден и Говен, маркиз де Лантенак, ценой своей жизни спасший в горящем замке детей... Вандея с ее бсьрьбой и страстями, жестокостью и бла­ городством—как непостижимо далеко было это от нас! Не знаю, вникала ля мама в то, что я рассказывал, но помню, как она ласково сказала, что у меня хорошая память. На ней была л аш яа зимняя финская шапка и старое коричневое пальто, которое четыре года укрыва­ ло и согревало меня после маминой смерти. В загустевшем небе мерцали первые звездочки, взошла луна, снег источал холод и безжизненный свет.