Сибирские огни, 1993, № 5-6

ворят мне о Вас, единственно моем близком и милом, и этот «Верховный правитель» кажется мне существом, отдельным от Вас и имеющим только наруж[ное] сходство с Вами, далеким и чуж­ дым мне. Кругом все больны, кто лежит вовсе, кто еще ходит. Я пока еще ничего, хожу от одной постели к другой. Говорят, что с нас­ туплением в'етров это общее правило в Омске, но одна мысль заболеть здесь приводит в панику. Дорогой мой милый, возвращайтесь только скорее, я так хочу Вас видеть, быть с Вами, хоть немного забыть асс. что только и видишь кругом: болезни, смерть и горе. Я знаю, что нехорошо и несправедливо желать для себя хорошего, когда всем плохо, но ведь это только теория, осушествимая разве когда уляжешься на стол между трех свечек, как мой хозяин. Но я же живая и сов­ сем не умею жить, когда кругом одно сплошное и неприглядное житие. И потому, голубчик мой родной Александр Васильевич, очень жду Вас и Вы приезжайте скорее и будьте таким милым, как Вы умеете быть, когда захотите и каким я Вас люблю. Как Вы ездите: по газетам, Ваши занятия состоят преимущест­ венно из обедов и раздачи Георгиевских крестов — довольно скуд­ ные сведения, по правде говоря. А пока до свиданья. Я надеюсь, что Вы не совсем меня забы­ ваете, милый Александр Васильевич,— пожалуйста, не надо. Я ра­ за 2 была у Вас в доме, Михаил Михайлович’* поправляется, совсем хорошо, это так приятно. Господь Вас сохранит и пошлет Вам счастья и удачи во всем Анна г. Омск 15 февр[аля] 1919 г. Сегодня утром еле откопали наш дом, столько навалило снегу. После вчерашней вьюги мороз, а дом нельзя весь топить из-за покойника. Поэтому холод, но и это не помогает, третий день со смерти и воздух тяжелый. У меня открыты все дыры в комнате и вероятно никакого запаха нет, но мне все кажется, как он про­ никает во все щели, как я не закрываю двери. Это приводит меня в невозможное состояние. Сплошной холодный ужас. Кажется, я не выдержу и сбегу куда-нибудь, пока его не похоронят. Жалко только и совестно немного оставлять старушку, но не могу боль­ ше. Ну, все равно с утра до ночи толкутся какие-то старые девы, читальщицы, чужие горничные, просто знакомые — похоронное оживление. Шибко худо есть, Сашенька, милый мой. Господи, когда Вы только вернетесь, мне холодно, тоскливо и так одиноко без Вас. Позорно сбегаю — не знаЧо даже куда — может быть, к Вам. Не могу оставаться. г. Омск, Береговая, 9 /7 февраля 1919 г. Александр Васильевич, милый, вот второй день, что я на осно­ вании захватного права пользуюсь Вашей комнатой, койкой и даже блокнотом с заголовком «Верховный правитель». Я сбежала из дому, не выдержав похорон со всеми атрибутами. Эти дни, прав? да, были похожи на какой-то кошмар. Сегодня возвращаюсь к себе обратно. Опять .буран, но солнце все-таки светит. [...] Хочу сейчас идти на службу — надеюсь, не занесет. Снегу на набереж