Сибирские огни, 1993, № 5-6

нас — ну, пусть немцы, пусть «то угодно, но только не этот отвра­ тительный застой во всем. Я писала Вам, что может быть поеду во Владивосток; из этого ничего не выходит, по крайней мере скоро, да верно и вовсе не выйдет, что я буду делать — не знаю Может быть, поеду к своим в Кисловодск, вернее, что останусь здесь. Это не важно— все равно Ваших писем я не жду — где же их получишь, а остальное мне все равно. До свидания пока — спокойной ночи, дорогой мой Александр Васильевич. Да хранит Вас Бог. Милый мой Александр Васильевич, о ком ни начнешь думать — все так плохо: и моя мать со своим огромным горем, которой я ничем не могу помочь из-за этого проклятого сообщения, и не­ счастное семейство Плеске, и Володя Р. в одиночке, и Вы, моя любимая химера, неизвестно где, от которой я отрезана на такое неопределенное время. Как ни странно, я мало думаю о смерти отца; мне кажется, я просто ей не верю — часто, когда мне говорят о ней, я должна бороться с чувством, что на самом деле это только так, а он жив. Нельзя по.верить этому, верно, если не видишь сам. Я все вспо­ минаю его живого, точно он в отъезде или вернется; странно, не правда ли? Появилось в газетах несколько некрологов, написанных в том газетно-пошловатом стиле, кот[орый] отец глубоко презирал. Но в одном рецензент, вряд ли очень даже доброжелательно, обмолвил­ ся [...] замечательной характеристикой; это был полководец, ве­ дущий оркестровое войско к победе, в нем был какой-то империа­ лизм, что-то автократическое исходило из его управления и «его деятельность не всегда отличалась вниманием к коллегиальному началу...». Впрочем, таковое резюме, можно до некой степени «извинить» его необыкновенное упорство, служившее высоким де­ лам и приводившее обычно к блестящим результатам, несмотря на явно контрреволюционный образ действия (это не говорится, а подразумевается, отдавая дань духу времени, конечно). Да, если был контрреволюционер до глубины души, то это был мой отец. Если революция разрушает, то вся его жизнь была со­ зидательна, если революция есть торжество демократического прин­ ципа и диктатуры черни, то он был аристократом духа и привык властвовать людьми и на эстраде и в жизни. От того он так страдал, видя все, что делалось кругом, презирая демократическую' бездарность, как высоко одаренный человек, слишком многое пред­ видя и понимая с первых дней революции. Простите, Александр Васильевич милый, что я все возвращаюсь к тому же, невольно выходит так. Сегодня я была в Крестах®, отнесла пакет с едой Володе Р., но его не видела. Хочу получить свидание, но для этого надо ехать в военно-революционный три­ бунал за пропуском; т. к. никаких родственных отношений у меня к нему нет, то я просила его сестру сказать ему, чтобы он не слишком удивлялся, если к нему явится его гражданская жена: теперь везде это просто, достаточно записи на блокноте или те­ лефонной книжки для заключения брака, а повод, согласитесь, самый основательный для получения пропуска. 2 раза в неделю, [как] минимум, назначается день для входа