Сибирские огни, 1993, № 1-2

и в это время на берегу что-то случилось, ^ н я видел, как несколько человек бросились в кучу. Дру­ гие продолжали неуклюже б и т ь — колотушка падала на затылок колуна, поднималась для нового удара, и только тут раздавался стук — и от этого вся картина труда представлялась кошмаром. — Платок? У кого платок?! — кричали с берега. — А што там? — Учительше палец обрубили. Ваня растерянно оглянулся вокруг. — Одна закалилась! — сказал черный от въевшей­ ся в кожу копоти кузнец и покачал головой. В чем дело? — возвысил голос десятник. — Вон твоя всемирная революция! — вдруг за­ трясся и нелепо задвигал руками кузнец. Вон она тебе! _ • — Как ты сказал?! — петухом подлетел Ганька и, казалось, вот-вот выклюнет глаз кузнецу.— Как ты сказал? А че ты орешь? — жалобно, но уже теряя го­ лову, вскипел кузнец. — Как ты сказал?! «РЕВОЛЮЦИЯ!» — Ганька с минуту постоял в потрясении и вдруг развернувшись, быстро зашагал в сторону костерка красноармейцев. Кузнец одумался, хотел было догнать, извиниться, но погордился, махнул рукой и остался на месте. Ольге Николаевне кое-как забинтовали руку и от­ пустили домой. Она уходила пришибленная, жалкая, в шаленке, повязанной крестом на спине. В тот же день кузнеца забрали куда следует и бо­ льше о нем уж ничего не слыхали. Это как-то всех пришибило. Непонятно было, кто виноват в гибели Васи-кузнеца. Ганька не такой уж людоед и злодей, чтоб погубить отца четверых детей. Красноармейцы, те вовсе казались свойскими ребятами, все бывало шутят у своего костра. Это было похоже на наказание свыше, от какого-то нового божества. И невольно слово «революция» в сердце каждого отозвалось чем- то мистическим, чего нельзя трепать всуе, чтобы не навлечь беду, 12 Николай Матвеевич взял сапог, повернул так и этак, щелкнул в подошву, надел на лапу. Ваня вспом-