Сибирские огни, 1993, № 1-2

я не буду давать или принимать дара во вред государству и гражданам. Я не буду замышлять никакого несправедливого дела против кого-либо из граждан не отпавших, и не дозволю этого и не утаю, но доведу до сведения и на суде подам голос по законам. Я не буду составлять заговора ни против херсонесской общины, ни- против кого-либо из граждан, кто не объявлен отпадшим рт народа; если я вступил с кем-нибудь в заговор или связан какой- либо клятвою или заклятием, то мне, нарущившему это, и тому, что мне принадлежит, да будет лучшее, а соблюдающему — проти­ воположное. Если я узнаю о каком-либо заговоре, существующем или за­ рождающемся, я доведу об этом до сведения демиургов. Хлеб, свозимый с равнины, я не буду ни продавать, ни выво­ зить с равнины в какое-либо иное место, но только в Херсонес. Зевс, Гея, Гелиос, Дева, божества олимпийские! Пребывающи­ ми во всем этом да будет благо мне самому и потомству и тому, что мне принадлежит, не пребывающему же да будет элое и мне самому и потомству и тому, что мне принадлежит, и пусть ня земля, ни море не приносят мне плода, пусть женщины не разре­ шаются от бремени благополучно...» Мефодий понимал всю важность и историческое значение поезд­ ки брата в Хазарию. Он методически записывал события дня и события значащие. Записывал по-гречески. А это уже потом, в «Паннонском житие» Кирилла перекочевали его строки на устояв­ шейся азбуке, на которую он положил жизнь свою и которую потом потомки назвали по имени творца — его б р а т а К И Р И Л ­ ЛИЦЕЙ : «ОБРЕТЕ ЖЕ ТОУ ЕВАГГЕЛИЕ И ПСАЛТЫРЬ РОУСЬ- СКЫМИ ПИСМЕНЫ ПИСАНО, И ЧЕЛОВЕКА ОБРЕТЬ ГЛАГОЛЮЩА ТО Ю БЕСЕДОЮ, И БЕСЕДОВА С НИМЬ, И СИЛОУ РЕЧИ ПРИИ МЬ, с в о е й БЕСЕДЕ ПРИКЛА- ДАА РАЗЛИЧНАА ПИСМЕНА, ГЛАСНАЯ СЪГЛАСНАА И КЪ БОГОУ МОЛИТБОУ ТВОРЯ. ВЪСКОРЕ НАЧЯТЬ ЧЕСТИ И СКАЗАТИ, И МНОЗИ СЯ ЕМОУ ДИВЛЯХОУ БОГА ХВАЛЯЩЕ». В свое время, закончив в первый раз чтение Псалтыря, напи­ санного русичем на языке славян. Философ обратил внимание на приписку в конце. Там, теми же выдуманными буквами, повество­ валось о том, что святой Климентий, сосланный в Корсунь (так у русича был назван Херсонес), не захотел смириться со своей уча­ стью. Он собирал людей и поучал их. Это раздражало власть пре­ держащих, и они отдали тайный приказ убить новоявленного про­ поведника. И. вроде бы, стражники схватили его, повели на бе­ рег моря, повесили на шею якорь и бросили в воду. Рыбаки вы­ ловили его тело, увезли далеко за город и, выдолбив в каменном холме глубокую могилу, похоронили святого по христианскому обычаю. Легенда не сохранила упоминания места того холма. А от себя русич добавил, что привел он эту легенду, как напомина­ ние людям, чтобы это событие не кануло в Лету и чтобы достойно увенчать свой долгий труд от себя, русичем изложенной легендой. Многое в этом описании смущало Константина: от якоря на шее до глубочайшей могилы вдали от города. Кому бы позволи-