Сибирские огни, 1992, № 2

— Так у тебя олешки есть?.. — Одна есть, однако, — испуганно сказал старик. — Другой какой нету. Не забирай олешка. Цевка по­ мер. Второй девка помер. Потому как олешка все сдох. Одна токо не пропадал. Самому надо. Не заби­ рай... Помирать буду. — Мы вернем апосл», а нынче... Извиняй, старик. Нам нужно сыскать своих хоша б из-под земли. Слышь?.. Но старик не хотел слушать, и все скулил, пока Антон, выйдя из шалаша, запрягал оленя. А потом солдаты сели в нарты, старик пал на колени, тянул к ним руки и скулил, скулил... Антон вскипел и, преж­ де чем Дымов успел что-либо предпринять, сорвал с плеча карабин и выстрелил в маленькое, сморщенное, в темноте и вовсе безглазое, желтое лицо... 25 «Худо ль, хорошо ли, а надо делать свое дело», — думал комдив, щуря маленькие, серые глаза, что све­ тились строго и неуступчиво на крупном, дряблом, мясистом лице. Он не думал о конкретном деле, ско­ рее, о таком, что не принадлежит никому в отдельно­ сти, но всем сразу. А еше комдив нередко нынче ду­ мал о смерти, война заканчивалась, и он все труднее смирялся со смертью людей, которых чаще и не знал, но стоило посмотреть в захолодавшее лицо, как воз­ никало ощущение, что встречал погибшего и даже спрашивал о чем-то, хотя это маловероятно: и с близ- кими-то людьми был не больно словоохотлив, а с те­ ми, кто не знаком, и подавно. Однако ж в те минуты, когда видел мертвое лицо, не считал убитого незнае­ мым. Наверно, мысли о смерти еще и потому приходили к комдиву, что видел ее нынче на каждом шагу. Ди­ визия продолжала идти по узкому коридору, стисну­ тому с обеих сторон белыми деревьями, а еще уло­ женному трупами солдат белого войска, чаще трупа­ ми женщин, с головы до ног обвязанных цветастыми шалями и тряпками, трупами стариков и детей. «Ах, ты, окаянство!..» — говорил коьмдив и отво­ рачивался и именно в эти минуты старался думать о деле, которое надо знать в точности. Он поступал так не потому, что это о чем-то напоминало, нет, это бы- 58