Сибирские огни, 1992, № 2

поселившегося в нем, что разъедало, как ржавчина, хотя не думал так, старался не думать, тем не менее начал догадываться: все, происходящее в нем и при­ ведшее к тому, что на сердце нынче лишь огрубелость и сухость, и неумение пожалеть кого бы то ни было, исключая старуху с внучкой, которые для него теп­ лый и ясный свет, есть следствие того, что поломал прежнюю веру в бога ли, в людей ли, а может, в то и другое сразу. Сознавая свою надобность на войне, Ко­ ромыслов запамятовал про остальное, в частности, про то, что и он человек, а не только орудие войны, как его слепили обстоятельства и как сам себя нын­ че понимал. Ну, а коль скоро и он человек, следова­ тельно, и ему надо мыслить, стремиться к чему-то и, самое главное, верить... Но прежней веры не было, а другой не обрел, оттого и был подобен дьяволу, для которого все есть пустота. Сознавал, худо без веры, и впрямь, не человек уж, дьявол, но не умел вернуться к старой вере, что-то имеющее быть в душе, упрямое и дерзкое, мешало, злился, и не на себя, на людей, чудилось, и в них нету веры, но напускают вид, что есть, лукавят перед Богом. Бдруг да и говорил об этом, пытался уличить во вранье, и был рад, когда удавалось. Ко всем Аптон с недоверием, но не к Ивану, тот для него неприкасаем, относился к нему не то чтоб с уважением, нынче, пожалуй, никого не уважал, по­ лагая всех повинными в том, что стряслось с ним, от­ чего он словно бы выжатый, пустой до самого доныш­ ка, просто выделял Дымова средь прочих и не хотел бы обидеть и словом. Чувствовал, в Иване все не по­ нарошке, всерьез, и, когда тот говорил о любви к ближнему, и впрямь любил, и на войне не потерял любви, и, если бы пало такое, лег бы за нее, обращен­ ную к людям, костьми, не пожалел бы живота своего. Но, кажется, эта непохожесть в одно и то же время заставляла Антона не только выделять Дымова среди прочих, а и отвращала от него. И впрямь... Не мог подолгу находиться с ним рядом, уставал, норовил отойти, нынче поступил бы так же, да мысль о стару­ хе со внучкою помешала. Бышли к таежной деревне, вдруг как-то сразу оборвался лес и в легком, быстро загустевающем су- мерке увидели низкие, по здешней сибирской свычке, присадистые избы, оттиснулись к деревьям, таясь и