Сибирские огни, 1992, № 2

знал про него многое н при случае мог поделиться своим знанием, а корнету не хотелось, чтобы так бы­ ло, нет, он не стеснялся собственных мыслей и дей­ ствий, только не ошущал необходимости именно те­ перь сделать их достоянием всех, казалось, его время еще не подоспело... Поспешно спрыгнул с лошади и, передавая Терновому узду, сказал почти весело: — С удовольствием, господин капитан. Рад услу­ жить вам!.. Подошел здоровенный Дымов, следом за ним веч­ но спешащий куда-то и злой Коромыслов, еще кое-кто из батарейцев, все с обветренными лицами, они, по­ глядывая на капитана с лошадью, заметно оживились, повеселели. А Терновому, напротив, сделалось неспо­ койно, совестно... И было отчего... На всю батарею нынче одно орудие, да и то подбитое и без снарядов, и, если еще не бросили его и тащили за собой, сменяя Друг друга, то лишь потому, что не знали, чем зай­ мутся, когда и это орудие будет брошено. Генерал за­ мечал их усердие и был доволен, это видели батарей­ цы и старались вовсю. — Я взял лошадь у корнета, да не его лошадь, чью-то еше, чтоб поискать заболевшего офицера с же­ ной. А орудие... Мы и так управимся. К тому ж у нас все равно нечем кормить лошадь. Так что съезжу вот, потом придется ее отдать... Он неумело, подпрыгивая на сильных кривоватых ногах и отвернувшись от солдат, залез в седло, развер­ нул коня, сказал вяло: «Ну-у!..» — и отъехал... Он видел тех, кто шел в обозе, и был неприятно поражен встречей с ними, они точно бы утеряли в себе что-то, делавшее их людьми, и теперь заступали дорогу, тре­ буя отдать лошадь, которая им, как полагали, нужна больше, чем ему, и злились, что он отказывался, и, обрывая пальцы, искали на льдистом насте все, что попадалось под руку, и швыряли, ругаясь, вслед. Он был подавлен и не желал бы думать про эту встречу, но не думать не мог, странно, как раз сейчас Терно­ вому вспомнилось давнее, от матушки ли слышан­ ное или еще от кого-то близкого сердцу. Он усмехнул­ ся грустно, подумав о родимых. Не вспоминал о них с того дня, как оказался на войне, ни про что другое, кроме нее, не мыслил, отсекши от себя напрочь, слов­ но бы полагая не вправе мечтать о светлом и добром, что было у него в жизни и приберегая это на то вре- 36