Сибирские огни, 1992, № 2

Наго мнения, то уж во всяком случае Гоголь выступает здесь муд­ рецом и человеколюбцем в отличие от своего оппонента, потому что его человеколюбце более практическое, реальное, любовь же Белин­ ского вся устремлена в сверкающее будущее,, для настоящего в ней уже места не остается. Изложив задачу в общей форме, Гоголь далее конкретизирует ее. Не стоит себе ставить заведомо невыполнимых задач и думать, буд­ то просвещение народа в определенном духе решит все проблемы. Полезнее просветить тех, кто совершает функции связи в огромном организме государства. Ведь именно в этой среде процветают зло­ употребления, развращающие, заражающие тлетворным духом все, что прикасается к ней. «Народ меньше испорчен, — пишет Гоголь, — чем все это грамотное население». Следует «издать книги для этих господ, которые бы открыли им тайну, как быть с народом и с под­ чиненными, которые им поручены не в том обширном смысле, в кото­ ром повторяется слово: не крадь, соблюдай правду или помни, что твои подчиненные люди такие же, как и ты, и тому подобные, но ко­ торые могли бы ему открыться, как именно не красть и чтобы точно соблюдалась правда». Конечно, вера в спасительность проповеди, в возможность объяс­ нить, «как именно не красть», —это идеализм чистой воды, очеред­ ная гоголевская односторонность. И проповедь, конечно, нужна, но не только она, нужно и другое — чтобы были подходящими для нее какие-то чисто внешние (социальные, экономические) и внутренние (религиозное, то есть нерушимо-нравственное мировоззрение) усло­ вия. Но мысль о том, что «народ меньше испорчен, чем все это грамот­ ное население — весьма полезная мысль. Ее можно и расшифровать. Наши западники, Белинский в том числе, просто-таки молились на образованность, имея в виду «цивилизованную» безбожную образо­ ванность. Такая внешняя образованность, считали они, даст народу понимание истинных благ, покажет ему препятствия для их достиже­ ния, возмутит на борьбу с этими препятствиями. Гоголь же не слишком надеялся на эту образованность. «Порази­ тельно, в то время, когда уже было начали думать адоди, — писал он в «Выбранных местах...» — что образованием выгнали злобу из мира, злоба с другой стороны, с другого конца входит в мир, — до­ рогой ума, и на крыльях журнальных листов, как всепогубляющая саранча, нападает на сердца людей повсюду. Уже и самого ума поч­ ти не слышно». В основании здесь, видимо, лежит христианское представление о человеке, который несет на себе бремя греха и который есть место битвы добра и зла. Бога и дьявола. Огромное заблуждение было д у ­ мать, что человек — это сплошь набор добрых задатков, которым не дает развиться неправильно устроенное общество. Русское дворянст­ во, поверхностно воспринявшее европейскую образованность, было лучшее тому опровержение, и Гоголь это хорошо понимал. Не осно­ ванная на религиозной нравственности образованность лишь внешне выявляет порчу, внешне — то есть наиболее болезненно, вредно для общества; в не образованном таким образом народе еще сильнее традиции, еще сильно ощущение вертикали «земля — небо», ведь на­ род, в отличие от своих господ, твердо стоит ногами на земле и чаще смотрит в небо: эти традиции, передаваясь из поколения в поколе­ ние, хорошо ли, плохо ли, противостоят порче, дьявольскому поро­ ку, затрудняют его развитие.