Сибирские огни, 1992, № 2

редкую аферу, а мы уже зйаем, ч+о Ждет его очередное крушение, и что все это не просто так, не пустая прихоть Гоголя, а последова­ тельно решаемая художественная задача. Намеки-то вполне прозрач­ ны: «И, может быть, в сем же самом Чичикове,—пишет Гоголь в фи­ нале первого тома, — страсть, его влекущая, уже не от него, и в хо­ лодном его существовании заключено то, что потом повергнет его в прах и на колени человека пред мудростью небес». Чтобы преобра­ зился человек, чтобы явилась в нем новая личность, нужно разру­ шить в нем старую. Гоголь глубоко верит в свет в каждом человеке, который следует освободить. Первая часть этого процесса совершается во втором томе. Знаки приближения к последнему, критическому переживанию есть — это хотя бы мечты Чичикова после того, как оы сторговал имение у Хло- буева, мечты о честной жизни и разумном хозяйствовании, в самое сердце поразил его своими успехами Костаижогло, А уж в остроге-то — и подавно! \ И вот, спасенный Муразовым, он выезжает из города: «Это был не прежний Чичиков. Это была какая-то развалина прежнего Чичико­ ва. Можно было сравнить его внутреннее состояние души с разобран­ ным строеньем, которое разобрано с тем, чтобы строить из него же новое; а новое еще не начиналось, потому что не пришел от архитек­ тора определительный план и работники остались в недоумении». Разрушение свершилось, и впереди самое трудное — созидание. Са­ мый коварный вопрос — как?, и он остался без ответа. То есть: в ра­ зобранном виде оказалась навсегда сама эпопея, «и работники оста­ лись в недоумении», они кое-что подозревают о конечном виде зд а­ ния, но — как построить его, не знают. Развалины, развалины. Вообще, по поводу «Мертвых душ» на ум приходит не одна мета­ фора. Например, образ недостроенного храма. Вот задумал человек возвести великолепный храм, храм Любви, правильный, гармоничный, грандиозный — до головокружения! — такой, что никакой другой с ним не сравнится, пи в какой другой люди не пойдут, а только в этот, и останутся ложные боги без приверженцев, и воцарится во веки ве­ ков на Земле Любовь. Человеком этим был Гоголь, и задачу себе он поставил великую, нечеловеческую, и бросился истово складывать стены, да что-то странное приключилось,— то ли в душе необходи­ мой уверенности, спокойствия божественного не нашлось, то ли на­ смешки глупых людей помешали, только не вышло ничего из этого начинания, и умер архитектор, и стоят после него какие-то руины, в которых лишь с большим усилием прекрасную задумку рассмотреть можно. Сам же Гоголь прозревал будущее своей поэмы вот как: «С нашей стороны, если точно падет обвинение за бледность и невзрачность лиц и характеров, скажем только то, что никогда вначале не видно всего широкого теченья и .объема дела. Въезд в какой бы ни было город, хоть даж е в столицу, всегда как-то бледен: сначала все серо и однообразно: тянутся бесконечные заводы да фабрики, закопченные дымом, а потом уже выглянут углы шестиэтажных домов, магазины, зывески, громадные перспективы улиц все в колокольнях, колоннах, статуях, башнях, с городским блеском, шумом, громом и всем, что на диво произвела рука и мысль человека. Как произвелись первые по­ купки (Чичикова. — А. П .), читатель уже видел; как пойдет дело д а­ лее, какие будут удачи и неудачи герою, как придется разрешить и преодолеть ему более .трудные препятствия, как предстанут колос­ сальные образы, как двигнутся сокровенные рычаги широкой пове- 240