Сибирские огни, 1992, № 2

3. «Оставь! Она устала плакать...» («..разочарованному чужды...»). Романс под сурдинку звучит совместно со стихами, но ьье мешает, а сливается с ним, оттеняет его; живет стихотворение О. Мухиной такой своей сложной, многомерной жизнью. Не получается не упомянуть про мягко-настойчивый ритм ее стихов, когда пробуешь стихи на крепость ыепародийного характера путем, например, смены ударений; Любови призраком не мучай, Любовь уже не оживёт... И все! Далее нельзя, оказывается, жить в .этом ритме, и со­ скальзываешь, переходишь (тебя переводят мягко, но властно) в естественно-размеренно-задумчиво-грустпый ход стиха: Пускай ее водой текучей С листвой осенней унесет. Так ли? Не так ли? Я не знаю. Но это, видно, и останавливает внимание. И хочется объяснить, хотя бы самому себе. Чтобы ПОТОМ, забыв все эти наблюдения, с, разгона начать читать вслух те стихи, которьае нашли отзвук. Что и делает стих моим, а автору — спасибо, что выразил нечто, сугубо маловыразимое. Философией назову те строки Ольги Мухиной, где глубина уже не эмоциональная и образная, а скорее думно-мыслительная. И даже какая-то отстраненность, будто автор не сам дошел до этого, что написал, но был «просветлен», ему было дано дойти до истины, она ему была позволена открыться. Сборник «Росчерк на стекле», кроме сущных корочек книжки, обрамлен фигурально стихами «Терзаясь сущностью вещей...» — спереди и «Живи, душа моя, живи...» — с конца, т. е. заключен и в философскую обложку тоже. А что внутри есть, то и есть достой­ ное. Стихотворение конца — программное для жизни; Живи, душа моя, живи... Пусть даже з а . бедой беда....... Когда случиться буду петь... Не позволяй бездумной быть... Опасное для автора произведение, очень похожее по мысли на объявления в Рекламе»: «...стройная шатенка с мягким характе­ ром,..». Попробуй после этого не быть стройной, перекраситься, по­ казать жесткие стороны своего характера. Конечно, полностью идентифицировать автора с его литературными героями — дело пустое (фантазии играют, как хотелось бы, но не получается). Но все-таки веришь О. Мухиной: «И не ответить человеку» не дай. А про жестокость два стиха, когда «тигра» лапой хребет лома­ ет, а волчица горло хочет перегрызть. Строки мелькнули, но хочет­ ся стать осторожнее.. ...Чтобы не мучился задаром, Переломив тебе хребет Тяжелым ласковым ударом.