Сибирские огни, 1992, № 2

твоему Характеру вообще и настроению в данный момент В частно­ сти. А, может быть, таких настроений ты лишен вообще напрочь? Или лишен способности их хотя бы понять?. Надо делать стих фак­ том своей биографии, и многое тогда прояснится. За мир тем, образов, звуков, красок. Чувств, мыслей. Вещей (объектов). Цепляешься за интерес, какие части речи рифмуются ( « 2 0 - ц а » ) . Постепенно начинает вырисовываться вывод и о женской поэ­ зии вообще, если подумать. Что-то не читал я стихов откровенных мужских, а женщине — можно, ибо с давних времен (у меня с III в. н. э. мужчина ые напишет стихов, которые бы любимой жеьь- щине (жене) не понравились. Либо заподозрить бы она могла, что поэзия моя, мужская, навеяна другой женщиной. Таких вещей они не прощают. Значит: женская поэзия честнее мужской. ВЫХОД НА ЛЮДИ Долгое время не мог выбраться из многомерных лабиринтов О. Мухиной. «Ариаднина нить» — лабиринт многомера, но есть она, своими стихами. Как Гезею вручена бысть нить Ариадны, чтоб нашел обратный путь, посетив Минотав!ра, что в центре. Все новые и новые стороны открывались мне в стихах (значит, они там изначально существовали). Тезей идет по нити к конечно­ му ответу иа вопрос заглавия: «За что...». «Висячие сады Семирамиды» — не последнее из определений личного ощущения по точности и близости к смыслу хотящего быть сказанным. Читаю стихи О. Мухиной всем подряд в подходящих условиях. И пробуждается поэзия в людях (проявляется), они о ней начина­ ют говорить и оказывается, что Е. А. любит стихи Греховой, Ю. Ж- пишет сам, больше «а юбилеи сотрудников и по случаю славных дат, а также для себя; И. Б. — просто пишет стихи, но скрывает и на просьбы почитать отказывается; Л. Г. пишет маслом пейзажи, может слушать стихи долго, бывал и на поэтических средах-четвер­ гах в своем городе. И вот он после прослушивания стихов О. Му­ хиной под настроение, а особенно после полувыдуманного рассказа о том, что сборник стихов подарен мне был под условие: «Три стиха — ключ от квартиры», так вдохновился, что, отключившись, попросил час времени. Выдал поэму про звездное небо, ключ от дома и автора прослушанных стихов. А вы говорите: поэзия не живет! Он же, будучи человеком философского склада ума (еще и по­ тому ему могли понравиться стихи О. Мухиной при чтении на пер­ вый раз), предложил поговорить на тему о том, что стихи идут от сюжетов жизни, которые когда сами стихи. И тогда их можно не переводить в слова, а писать поэзию поступками. И рассказал, что дарил три гвоздики: белую, розовую и красную, имея в виду три цвета жизни женщины, но она не поняла; а он подарил ей стихо­ творение, но молча. А ведь людям, занятым своими проблемами, читать стихи не стоит. Сначала их (людей) желательно разогреть, настроить, отри­ нуть от обыденности, подготовить почву (помним притчу о Сеяте­ ле) — и только тогда (что бывает не всегда) начинай читать. Ина­ че — мимо. А так получается. Сижу один в номере гостиницы, читаю «Ариаднину нить». З а ­ ходят приятели: «Чего поделываешь?» Предпочитаю уклониться.