Сибирские огни, 1992, № 2

Когда Клюев почувствовал, что за «им наблюдают, он много­ значительно взглянул «а мать, круто мотнул головой, встал за вы­ сокого соседа. Нам известно несколько клюевских адресов в Петрограде-Ле- т н гр а д е . Впервые молодой олонецкий поэт появился в Северной Пальмире и был замечен в литературных кругах, как известно, в 1911—1912 годах. Именно эту дату называет Георгий Иванов в своих парижских мемуарах. Уже тогда Клюев озадачил и смутил зафинированного петербургского интеллигента.- Евгений Иванович таумов, читавший нам лекции по советской литературе в ЛГУ в 50-е годы, желая потрафить модным тогда стереотипам, рассказывал с кафедры актового зала филфака как произошло первое знаком­ ство Иванова с Клюевым. Лектор хотел «разоблачить» подделыва­ ние Клюева «под мужика», как актерский прием, хитрый расчет на успех в столичных салонах. «— Ну, как, Николай Алексеевич, устроились в Петербурге? — начал разговор Иванов. — Слава тебе, господи, не оставляет заступница нас, грешных, — ответствовал якобы Клюев.— Сыскал комнатушку — много ли нам надо. Заходи, сынок, осчастливишь. На Морской за углом живу. Комнатушка была номером Отель де Франс с цельным ковром и широкой турецкой тахтой. Клюев сидел на тахте, при воротничке и галстуке, и читал Гейне в подлиннике. — Маракую малость по-басурманскому,— заметил он мой удив­ ленный взгляд.— Маракую малость. Только не лежит душа. . Наши соловьи голосистей, ох, голос'Истей». Мы, слушая лектора, а потом читая его книгу о Есенине, как и подобает студентам, все принимали за чистую монету. Но теперь возникает немало вопросов. Например, мог ли двадцативосьмилет­ ний парень из Олони, тем более впервые попав в столицу, позво­ лить себе такую необъяснимую роскошь — номер в Отель де Франс? Мог ли при первой встрече с петербургским денди, своим практически сверстником, обратиться к нему с покровительствен­ ным словечком «сынок»? Наконец, насколько действительно типич­ на такая сценка, если и имела место? Ведь известны иные свидетельства. Да, Клюев был уже в моло­ дости достаточно образованным человеком. Он не только дотошно проштудировал всю современную и древнюю, в том числе старооб­ рядческую литературу, вобрал в себя всю церковную премудрость, но и смог, в чем прав Иванов, приобщиться и к шедеврам евро­ пейской культуры, читая, скажем, в подлиннике Гейне. Сам Клюев не отрицал, а подчеркивал свою приверженность к мировой куль­ туре: «За годами грамотным я стал, и бубню Верлена по-француз­ ски». Однако нравственные законы, бытовые принципы его были неизменны. И, возможно, именно поэтому так трудна была для не­ го адаптация в новых социальных рамках. Выходец и певец «бре­ венчатой страны», юн в личной жизни был очень скромен, можно сказать, целомудрен. До последнего, времени существует легенда, что Клюев жил действительно в Петрограде в барских условиях. Как-то года два назад мы проходили с одним журналистом мимо здания Дома ком­ позиторов по улице Герцена. Указав рукой на внушительный особ-