Сибирские огни, 1992, № 2

наиболее дорогое Для себя просйт со)срайитЬ до своего возвраще­ ния. Очень любопытна приводимая авторами комментария опись имущества поэта, находившегося в Гранатном пер., 12, на хранении в домоуправлении.,, Всматриваемся в длинный ряд наименований вещей. Вот обычное — кровать деревянная, стол расшатанный, бу­ фет старый, тарелки, чашки, подушки. А вот то, что всюду с поэ­ том,— в Олони, на Вытегре, в Петербурге-Ленивграде, в Москве. Читаем опись, составленную и подписанную по иронии судьбы не­ ким комиссаром с многозначительной фамилией Аракчеев. Крестов черного металла — 3, церковная дорожка — 1, икон белого метал­ ла — 5, икон деревянных — 34, книг церковных старинных — 24, наконец, как ни странно это приводить: лапти лыковые — 2. Как видим, поэт не расставался со своей коллекцией древне­ русской культовой живописи, ценными книгами и рукописями всю свою жизнь, и даже на втором году ссылки фотографически точно воспроизводил в письмах' все мельчайшие подробности любимых им складней, Спасов, Богородиц и ангелов-хранителей. Так что, в общем, становится не легендой, а явью пристрастие поэта к древней русской живописи, письменным памятникам,— прекрасное свидетельство широкого круга его духов 1 ного интереса, стремления сохранять лучшие традиции народного искусства, что почиталось крамолой его сверхреволюционными собратьями по пе­ ру, решившими сбросить «с парохода современности» всю прошлую национальную культуру и историю. Моя мат. неоднократно бывавшая вместе с моим отцом во вто­ рой половине 20-х годов в ленинградской квартире Клюева, мне не раз рассказывала, что самое яркое впечатление у нее осталось не от многочисленных металлических, с золотыми и серебряными окладами, а от деревянных, покрытых лаком, но уже тронутых временем икон. Особенно хозяин домового музея гордился икона­ ми из скитов соловецких, которые он приобрел еще. до революции, скитаясь молодым правдоискателем по Северному Приморью. ^ Клюев охотно, сняв бережно со стены, показывал молодой, но любознательной девушке (маме было еще девятнадцать лет) свои сокровища. Имел значение не только сюжет иконы, но и дерево, из которого сделана доска, и род краскьь, и даже характер углубления, вытесанного на лицевой части. «Вот видите, Катя, говорил Ни-, колай Алексеевич, обращаясь к юной слушательнице,— именно ьчо этому выему, по этому углублению на доске можно судить о возра­ сте иконы, а значит о ее исторической и художественной цене. Од­ нако иным теперь и цены нет...» И тут поэт, как мне теперь пред­ ставляется, показывал завороженной девушке одно «з ^ х «исто­ вых» творений древнерусских умельцев, о разлуке с которыми горестно сетовал потом в сибирском изгнании. Мать, в это время еще только познакомившаяся с моим отцом, выпускником историко-филологического и юридического тов университета, с особым интересом слушала Рвз[°°°Р“ “ °^°Лог учителя литературы и маститого, известного во всем городе писа теля. Беседовали преимущественно на литературные отец похвастал своему именитому наставнику, что ^ в Ленинград Маяковского и его выступления в удалось вместе со своей Кэтти, так тогда звали “ В У м и ^ц и и V на англошвпманокйй манер, преодолеть подъезда, более того,— представить “ в“ У ,,^® “ °®^п°“ ^Очень рад шать от знаменитого горлана-главаря весьма Увлантиое. познакомиться!», сопровождавшееся однако Клюев ем в зал. Мама смущенно слушала эту похвальбу, одна