Сибирские огни, 1992, № 2

ЬЦеНий прежних порядков и прежних хозяев Иван Петрович уже не помышлял, хотя иногда среди близких, семейных лиц и пускал­ ся за чаепитием в воспоминания о добром старом времени, незло­ биво ворчал на «большевистские» порядки. Именно в это время у больного деда, доживающего в отставке свои последние годы, появился неожиданно новый и задушевный собеседник и партнер по чаепитию. Имя ему — Николай Алексеевич Клюев. Человек, хорошо известный в литературном Петрограде как крупный крестьянский поэт, защитник мужика и деревни, бо­ рец и страдалец за народную волю и жизненную правду. Для И ва­ на Петровича такой собеседник был сущей находкой. Познакомил их мой отец Борис Алексеевич Западалов, тогда — только что демобилизованный из Красной Армии политработник, начинающий поэт, жених дочери Ивана Петровича — Кати. Эти заметки — несколько штрихов к биографии Н. А. Клюева того периода — 1923—1932 гг. Сообщения о бедах и невзгодах деревни, подвергавшейся скоро­ палительной и насильственной коммунизации, болезненно пережи­ вали в те годы люди, которым были близки и понятны нужды крестьянина-труженика. Многие представители интеллигенции, вы­ ходцы из деревни, прозорливо отмечали, что отторжение труженика от земли, превращение его в наемного работника грозит не только кризисом экономики. Это наносит тяжелую рану национальной культуре, оскопляет литературу, великий и могучий народный язык, отрывает общество от многовековых народных корней и истоков. И пал Карфаген — избяная коврига... Найдет ли изменник очаг впереди? Иль в зуде построчном, в словесном позоре Износит певучий Буслаев кафтан?... Цветет костоеда на потном заборе — Бесструнных времен прокаженный коран. Эти клюевские строки — плач о погибели русской земли обма­ нутого мужика. Как тут не вспомнить замечательный поэтический образ Китеж- града, так органически вписавшийся в метафорический строй клю- евской лирики. Легенда повествует, что в 1239 году свирепый Б а­ тый напал на древний Китеж-град и пытался его разрушить. Но произошло чудо. На глазах у завоевателей город неожиданно погру­ зился в чистое и прозрачное озеро, навеки в первозданном виде сохранив русскую старину. Образ этого невидимого града исполь­ зовали в творчестве и художники, и композиторы. Д ля Клюева поиск Китеж-града был своего рода путешествием в Страну Счастья, погоня за Синей Птицей. Наверно, этим стрем­ лением к поиску народной правды, справедливости, «края вожде­ ленного, родного» и были вызваны скитания молодого поэта по мо­ настырям, по скрытиям, по раскольничьим скитам. По рассказам самого поэта, еще до появления своего в столице Российской импе­ рии, в граде Святого Петра, он, оставив родные олонецкие места, побывал в Иране, Индии, Босточном Китае, посетил Льва Толстого в Ясной Поляне. Для Клюева, принявшего Октябрьскую революцию, как осуще­ ствление давней романтической мечты, сказочная Страна Счастья была реальным приближением человека земли, человека труда к давним общенародным идеалам и чаяньям.