Сибирские огни, 1992, № 2

праву он отымал у людей жизнь, а у себя такое, что обессмысливало и его жизнь... Гринин никому не говорил о своих мыслях не из опасения быть непонятым, некому было сказать, раз­ ве что комдиву... Однако ж и комдиву долгое время не говорил ниНего, пока не стало совсем худо: что ни день, начали приходить тени, смотрели с жалостью. Это было странно и вызывало раздражение, хотел бы понять, отчего жалеют его, точно бы и он скоро станет тенью, и будет та тень неприкаянно блуждать по све­ ту не год и не два, пока блуждание ее не сделается привычным для всех. Нет, он не боялся, что обернется тенью, как не боялся смерти, другое вызывало опас­ ку: а что как и там не найдет ответа на измаявший­ ся вопрос: что же есть благо и потребно ли благу убийство?.. Когда почувствовал, что ему совсем худо и тени, не исчезая из виду, замелькали перед глазами, все ж не превращаясь в скучное мельтешение, а меняясь постоянно, он пршпел к комдиву и сказал о том, что угнетало, и комдив не удивился и не попытался те­ перь же найти причину, спросил осторожно: — Ты не приболел, случаем?.. Лицо у тебя белое, и глаза блестят... Внимательно наблюдая за Грининым, комдив до­ гадывался, что творится в его душе. Все ж его пони­ мание нынче, как бы ни хотелось другого, было рас­ плывчато, обрывочно, а мысли, точно облака, разод­ ранные ветром, потянулись бог весть куда... Тем не менее, переступая через досаду ли, через смущение ли, потому как не царь, и не бог, и даже не вождь, чтоб судить обо всем, и о том, в частности, что лишь смутно угадывалось и еще не оборотилось знанием, комдив попытался успокоить Гринина, но его слова, понял сразу же, не могли утешить. А когда Гринин ушел, ош.утил на сердце утесненность... Смотрел во­ круг и ничего не видел, мысли были далеко отсюда. Спрашивал у себя, подобно Гринину: — Так что же есть благо?.. И в отличие от Гринина не мучался в поисках от­ вета, устраивал тот, что приходил на ум, хотя выгля­ дел просто и свычно с тем, о чем размышлял не раз. Да, понимание комдива ньгаче расплывчато, обры­ вочно, все ж он почти доискался до истинной причи­ ны душевной маеты Гринина, и уважал его за это,