Сибирские огни, 1992, № 2

друг на друга, к тому времени это стало привычкой, как вдруг увидели конных красноармейцев, человек десять. Те ехали навстречу и негромко переговарива­ лись, а за спиной звякали, посверкивая на тусклом негреющем солнце и ударяясь металлическими частя­ ми о деревянное седло, короткоствольные карабины. — Краснюки!.. — побледнев, сказал Антон и по­ правил на плече винтовку. — Пропали! — произнес Дымов. — Бежать надо, постреляют!.. — Бежать? Куды?.. — скривил губы Коромыслов и сорвал с плеча винтовку. — Ты чего?.. — с испугом опросил Дымов. Антон удивился, точно бы ожидал другого, помедлил, как бы переваривая это, а на самом деле думая о собственном положении, которое показалось жалким. «А пошто? Пошто?.. — спрашивал у себя. — Иль я впрямь не мо­ гу обойтись без старухи с внучкой? Кабы так!.. Но тогда пошто?.. А-а?..» И уж не было сил сдерживать яростное, ненавидящее, к тому ж красные конники заметили их и начали срывать с плеча карабины, а скоро послышались выстрелы, пока предупреждаю­ щие, чтоб не двигались с места, дождались, но Анто­ ну уже все равно, на сердце одна ненависть, и, под­ чиняясь ей и чувствуя в подчинении сумасшедшее, радостное, ни Богу, ни дьяволу не подвластное, он прижал приклад карабина, к плечу, прицелился, вы­ стрелил, и пуля была не напрасно выпущенной. Крас­ ноармеец завалился ]в седле, дергаясь в каком-то бес­ шабашном и сумасшедшем танце, и сполз на землю, но и тогда не мог успокоиться. Антон передернул затвор, резкого и короткого щелчка, характерного для досыла патрона в патрон­ ник, не последовало, понял, что расстрелял боезапас, взял карабин на руку и сделал шаг навстречу красно­ армейцам, что вдруг стали неподвижны и с недоуме­ нием смотрели на него. Солдат шел в свою последнюю атаку, и ничего не хотел, как только хорошо испол­ нить все, чему его учили. Иван застыл на месте и напряженно смотрел в ту сторону, где находились красноармейцы, и, точно бы умолял их о пощаде и понимая, чтр пощады не будет, шептал что-то, и сам не зная, что... По щекам текли слезы, глаза были неподвижные, страшные, уже уви­ девшие пред собой противоестественное живому чело­ веческому духу, леденяще холодное, смертное.