Сибирские огни, 1992, № 1

жизнь, это все ж лучше, чем сидеть посреди подавлен ных несчастьем людей, кому ни до чего нету дела, лишь бы все думали о маетном и робели собственной тени и искали бы причину происшедшего не в своей душе, а в случившихся обстоятельствах, над чем ни кто не властен. Шпанов и Суханов устало брели теми же улица ми, по которым прошли час-другой назад, но теперь улицы были скучны и безлюдны, только в окнах до мов всё светилось, это было сладкое и томительное свечение, хотелось потрогать его руками или, на ху дой конец, подойти поближе, но красноармейцы не сделали этого и, словно бы боясь, что смогзгг не спра виться со своим желанием, прибавили шаг и уж ста рались не глядеть по сторонам. Примерно через час подошли к Иртыш57, как раз против места, где разыг ралось побоише, и лишь теперь, наблюдая, как глян цевито черная шумит, пенится волна, расталкивая ледяное крошево, поняли, зачем пришли сюда, и по смотрели друг на друга с досадою, точно бы однажды совершив неправедное и жестокое, уже не могли из бавиться один от другого и обречены вдвоем несги тяжкий крест. Все ж, приложив усилие, сумели изба виться от недоброго огцущения и заговорили, переби вая друг друга и хлопоча, чтоб его поняли как мож но лучше. Заговорили не о побоигце, а о пулеметчи ке, кого оба, как думали, хорошо знали, но теперь не были уверены, что хорошо знали, ломали голову над тем, отчего он лег за пулемет и начал стрелять, не разбирая, где свои, где чужие... Поняли, что и пришли-то сюда с единственной целью похоронить пулеметчика, бросить его, бездыханного, не предав земле, было бы скверно. Потом они замолчали, словно бы сказав все, что намеревались сказать, и долго стояли, думая о чело веке, который служил вместе с ними во взводе и до недавнего времени был понятен, а вот теперь сделал ся непонятен, все ж не враждебен их духу, и медлен но, опустив головы, пошли дальше. Войско шло по сибирскому тракту, близ железной дороги, изредка отступало от нее, и тогда терялись из виду пути, забитые вагонами, в которых слышалась