Сибирские огни, 1992, № 1

понял с самого начала, только не мог примириться со своим пониманием и надеялся, что еше переме­ нится и отец подымется и, оттолкнув от себя, скажет с досадою: — Фу ты, плечи-то намял, дурной!.. Но этого не происходило, происходило другое: лицо отца делалось все строже, холоднее, и вот уж голова запрокинулась и лиловато-сизый кончик язы­ ка вывалился изо рта... И тогда молодой красноарме­ ец опустил безжизненное тело на землю, поднялся, глянул вокруг тоже незрячими от муки глазами и пошел прочь от места побоища, вдруг остановился, в глазах зажглось ясное, осмысленное, но это не та яс­ ность и не та осмысленность, что душевно подымают человека и в самые горестные минуты обещают на­ дежду. Он посмотрел в ту сторону, где все еще продол­ жалось побоише, и теперь отчетливо увидел, что там творилось, и это не вызвало ни горечи, ни сожаления, подосадовал, что бросил тело отца среди озверевших людей, сказал негромко: — А, теперь уж все едино!.. Спустя немного начал рыскать глазами по ближ­ ним окрестностям, словно бы ища что-то... А скоро заметил близ куста багула холодно и скупо посверки­ вающий пулемет, подошел поближе и опустился на землю. Придвинул к себе, проверил с особою, прежде не отличавшею его старательностью, на месте ли лен­ та, лег за пулемет, долго водил стволом, точно бы искал определенную цель, но это мало что значило, он ничего не искал и никого не видел, перед глазами копошилось огромное, орущее сотнею глоток, одно и то же, не имеюшее смысла, яростное и бесчеловечное, он люто ненавидел это, толкающееся перед глазами, хотя не мог бы сказать, чего больше в ненависти: рас­ судка ли, слепой ли обиды?.. Вздохнул, прильнул к смотровой щели и начал стрелять попервости корот­ кими, а потом длинными очередями. 'Гам, в орущей и погибающей толпе, не сразу по­ няли, что случилось и отчего ряды убивающих и тех, уж не способных защищаться, однако ж упрямо сжи­ мающих в руках бесполезное оружие, становятся все меньше и меньше. Но вот кто-то, одичав от крови и страха, крикнул: